Должно пройти, завтра на работу.
По улице поползли слухи, стало сложно утаивать то, что происходило за покосившейся калиткой их домика. Мама ходила с заплаканными глазами, выходя на работу, тщательно пудрила лицо и начала краситься яркой помадой. Это невероятно бесило отца, приводя его в бешенство.
– Для кого намазалась? – он стучал кулаком по столу, не выбирая выражений.
Стал поздно, иногда под утро, приходить домой. Демонстративно не снимал обувь, занося в дом куски глины на подошвах. От него жутко пахло и этого запаха Влада боялась больше, чем отцовских криков. Собственно, этот запах и был предвестником криков и скандалов. С этого запаха начинались мамины слезы и все самое ужасное, что творилось в их доме.
– Яков за́пил, – судачили соседки, жалея маму.
– Ольге бы родить, сына, мальчишку, может, утихомирился бы, – качала головой пожилая Шахноза. – Слышала, как он кричал, что наследника ему надо.
– Ой, наследника, а какое наследство у него для наследника? Скоро последнее пропьет, там на Ольге все держится. Ей бы девчонок в охапку – и бежать от этого изверга. Совсем озверел, – возмущалась красавица Барно.
– Легко сказать – бежать. Куда? И девочек без отца растить? – не соглашалась Шахноза. – На одну-то зарплату?
Влада, играя на улице, услышала этот разговор случайно и слово
" бежать" осталось в памяти колючей занозой.
Гульнора была единственной, кто в их семье не боялся отца. Она, едва научившись ходить, косолапила к нему, дёргала за брючину, пытаясь забраться ему на колени. Она не вздрагивала от его криков, сообщая:
– Гуля пьисла, Гуля хоцит на ючки.
Отец затихал, и Ольга с Владой выдыхали с облегчением.
Когда Влада пошла в школу, отец немного утихомирился. Ему грозили серьезными неприятностями на работе, а потерять это место было бы катастрофой.
Теперь он выпивал только в выходной, но больше не кричал и не буянил, а сидел, молча уставившись в телевизор стеклянным взглядом. И это молчание походило на затишье перед бурей.
Вечерами Ольга хлопотала на кухне, пытаясь сготовить для мужа самое любимое, потом садилась за тетрадки. На ночь обязательно заходила в комнату дочек, почитать немного и просто посидеть рядом. Влада ждала этих минут, этих прикосновений такой легкой, почти невесомой маминой руки, гладящей ее волосы, она любила пошептаться с ней о прошедшем дне и физически чувствовала мягкое тепло маминой улыбки. Они не строили планов, не мечтали, да и о чём можно было мечтать? Прошел день, завтра будет другой, похожий на прошедший, как две капли воды.
Когда Влада перешла в четвертый класс, что-то изменилось. Это произошло настолько постепенно, что ей трудно было припомнить, как это началось. Сначала странные взгляды отца, короткие, летучие, которые заставляли сердце Влады учащенно биться. Она с самого детства привыкла, что практически не существует для него, что между ними нет никакой связи. И вдруг эта связь появилась – расспросы, как дела в школе, мимолётные прикосновения,