вышли. Я – следом за ними, на ходу расчехляю камеру.
– Девушка, извините, это ваш мальчик?
– Мой.
– Я фотокорреспондент. Делаю снимки для журнала. Хотел спросить разрешения сфотографировать малыша.
– Попробуйте, если не убежит.
Матвей задумчиво мерил глубину лужи, и мне удалось поймать пару удачных кадров: выручили репортерские навыки. Девушка с интересом заглянула в дисплей.
– Попался все-таки, надо же. Он с фотографами не дружит.
– Потому что позировать заставляют у всяких дурацких елок.
– Точно.
Сую мамаше листок бумаги:
– Подпишите согласие на публикацию. Такие правила. За себя закорючку и от имени папы тоже.
Мне уже было известно, что в свидетельстве о рождении мальчика стоит прочерк в графе «отец». Любой секрет, который можно купить за деньги, сразу перестает быть таковым. Настоящие же тайны сыщику приходится раскрывать самому. Обычно я пробую разговорить человека. Вот и сейчас отца я приплел нарочно, чтобы вывести девушку из равновесия.
– Обойдемся моим автографом, – отрезала Рита, возвращая мне документ.
– А если отец мальчика в суд подаст?
– Поверьте мне, не подаст. Он умер.
– Соболезную. И давно?
– Еще до рождения сына.
– Значит, кольцо на пальце ввело меня в заблуждение.
Собеседница напряглась.
– Кстати, а что у вас за журнал?
– «Максим», – придумал я на ходу.
– Интересно… Какая же тема номера?
– Отцы и дети.
Я развернулся и медленным шагом направился к автобусной остановке. Это была чистейшая провокация.
– Стойте! Какие еще отцы? – крикнула она вслед.
– Обманутые, конечно.
– Сволочь! Напишешь – в суд на тебя подам!
– Судом нас не напугаешь. Вы подписали согласие на публикацию.
Рита внезапно загородила мне путь.
– Ты делаешь зло не мне – моему ребенку. Матвея воспитывает другой мужчина. Если смелый, иди разбирайся с ним.
– Вы правда наврали сыну, что родной папа умер?
– Больше ни слова. Потом еще напишете: «яжемать скрыла свою беременность».
Я вытащил из кармана письменное согласие – его обрывки вскоре пустились по ветру.
– Успокойтесь, статьи не будет. Я частный сыщик. Работаю на Максима.
– Вы оба мне омерзительны.
– Знаете, вы… Не оставили человеку шанса стать хорошим отцом.
– Сложно представить отцом насильника-педофила.
Рита пыталась сдержаться, но в итоге заплакала. Матвей пребывал на своей волне. Он подметал асфальт сухой веткой, словно хотел замести невидимые следы.
– Максим показался мне интересным парнем, – объяснила она, – но рожать от него я точно не собиралась. Сама была как ребенок в двадцать. После той лекции мы пошли погулять по городу. Он меня напоил и затащил в кровать.
– Тащат обычно силой.
– Мне было ужасно плохо. В таком состоянии я не могла