его майору.
– Пейте, если хотите, – доброжелательно сказал друг.
Ему пришлось ослабить контроль ещё сильнее, чтобы дать жертве проявить волю. Резин осушил стакан за пару глотков и медленно поставил его на стол. Водка тяжёлым пламенным потоком обрушилась в желудок. Морок в голове усилился, притупив все тревожные мысли.
– Андрей. Я ваш друг. Вы помните об этом? – спустя полминуты сказал друг.
– Да, – уверенно ответил Резин.
– Я говорил о том, что вы не заслужили такой жизни. Вы согласны?
– Да, согласен.
– Я хочу помочь. Вы должны наказать тех, кто довел вас до такого. Вы знаете, кто в этом виноват?
– Я знаю, кто виноват, – сказал майор, и улыбка пропала с его лица. – Это всё из-за наглых узкоглазых тараканов.
Такое оскорбление в адрес китайцев, а затем и всех людей с азиатскими чертами лица, вошло в обиход в начале войны за Дальний Восток. Когда стало ясно, что остановить конфликт, не потеряв территорию, у России не получится, оскорбления стали подкреплять кулаками. Гнев, копившийся в народе, жаждал найти выход, отчего страдали в основном ни в чем не повинные казахи с якутами, случись им встретиться с радикально настроенными молодыми людьми. Друг не стал исключением. Восточный разрез глаз хоть и не был сильно заметен, но для сверстников стал достаточным поводом для издёвок и избиений.
– Хорошо. Кто ещё?
Друг хотел быть беспристрастным, но оскорбление, принятое на личный счет, задело его. Он ждал, что майор продолжит, но тот молчал.
– Кто ещё? – теряя терпение, спросил друг.
– Они. Только они, – коротко сказал Резин.
– А как же правительство, друг мой?
– Я воевал не за него. Я воевал за страну, за людей.
– За страну, что не ценит тех, кто рискует ради неё жизнью? За людей, что проходят мимо тех, кто оступился и упал? За это вы воевали, друг мой?
– Это всё они…
Майор говорил отстраненно, и казалось, что он о чём-то задумался.
– Вы считаете, что люди, живущие за сотни километров от вас, испортили вашу жизнь? – продолжал друг с неподдельным интересом.
– Я сам всё испортил, – неожиданно ясным трезвым голосом сказал майор, и на его лице отразилось сожаление. – Всё из-за моей слабости. Она просила меня начать новую жизнь, но я не нашёл сил на это. Перестать пить я тоже не смог. Я был сильным, пока они меня не сломали, – в его голосе залязгал металл. – Я сидел в клетке, раздетый, без еды и воды. Этим тараканам нравилось надо мной издеваться. Особенно мальчишкам. Они без конца тыкали в меня палками и смеялись. Но я не остался в долгу. Я поймал одного. После этого никто надо мной не смеялся. Как же легко сломалась его шея.
Друг предельно ясно увидел эту картину, и по его спине побежали мурашки. Он представил себя на месте того мальчика, не представлявшего опасность, и убитого за детскую шалость. Ненависть к сидящему напротив человеку начала душить его. Больше всего ему хотелось выхватить свой легкий субкомпактный