той обанкротиться. Надин, не долго думая, выбрала второе. Нищета ей не грозила, ведь большая часть накоплений была оформлена на мать с сестрой. Этих денег вполне хватило бы всей семье лет на десять спокойной, пусть и не роскошной, жизни. Начать новое дело, когда малыш подрастёт, тоже было реально. К сожалению, у Оксаны на этот счёт было другое мнение.
Она изводила дочь звонками, эмоционально и в красках расписывая, как они по миру пойдут, если не взяться за голову и не спасти фирму. Объяснять, что это не так, было бесполезно. Со временем звонки стали всё настойчивее, а их содержание наполнялось всё большим гневом. Дошло до того, что Надин перестала брать трубку, но и это не помогло. Мать пришла к ней домой и устроила скандал.
– Да наплевать мне и на фирму, и на деньги. Это тебе всё мало. Я уже лишилась из-за тебя мужа. Хочешь меня довести, чтобы я и без ребёнка осталась? – выпалила Надин в горячке ссоры. – Я не позволю тебе второй раз всё испортить. Уходи. Оставь меня, наконец, в покое.
– Ты неблагодарная дрянь! Я тебя оставлю. Да, оставлю, – кричала мать, грозя пальцем. – Только знай, что ты для меня умерла. У меня нет старшей дочери.
Надин переменилась в лице. Её мать была не из тех, кто бросается громкими словами, а затем, поостыв, забывает о них.
– Мам, не говори так, – Надин бросилась за матерью, собравшейся уходить, взяла её за руку, но та грубо её отдёрнула.
– Не смей меня трогать, иначе я тебе врежу, – сказала она с такой злобой, что Надин отшатнулась.
Наступила тишина, в которой были слышны лишь гулкие шаги, после чего дверь с грохотом захлопнулась. На ватных ногах Надин дошла до дивана и легла на бок, сотрясаясь от рыданий. Тем вечером её увезли из дома на машине скорой помощи. Врачи не смогли ничем помочь, и она осталась совсем одна.
Перевести дух в тишине и одиночестве у неё не получилось. Вскоре после процедуры банкротства имущество оказалось арестовано, счета заморожены. Кроме квартиры в общежитии, купленной когда-то из желания поскорее уехать от матери, у неё ничего не осталось. Забытая за годы нищета вновь поглотила её. Требовать от матери часть денег Надин не стала, прекрасно понимая, что это бесполезно. Попросить помощи не позволяла гордость, а когда она на это всё-таки решилась, её просто выставили за дверь. С тех пор жизнь пошла по наклонной. Чтобы прокормить себя, Надин устроилась продавцом в обычный супермаркет. Она замкнулась, половину зарплаты стала спускать на алкоголь, сначала дорогой, а со временем на какой придётся. И вот ей сорок три, она одна, и всё, что у неё осталось, – это маленькая квартирка в общежитии и ненависть. Ненависть ко всему миру.
Ближе к обеду немного распогодилось. Тучи расступились, и солнечный свет, яркий, жизнерадостный и такой неуместный в пропитанном отчаянием месте, заполнил собой пространство. Однако сон не отпустил Надин, даже когда раздался звонок в дверь. Возможно, на этом бы всё и закончилось, если бы она спьяну не забыла закрыть замок.