Они смотрели на них не отрывая взгляда. Потом кабан повернулся и медленно пошёл в сторону, за ним последовали и остальные. Дед быстро залез в сани и потянул вожжи.
– А ну, милая, поехали. Но-о-о, но-о-о – протянул старик, слегка похлопывая вожжами лошадь. Вьюга, кажется, не утихала, а только наоборот становилась всё сильнее и сильнее. Как будто все тёмные силы поднялись против них и заманивали дальше и дальше к самой погибели. Теперь они совсем не понимали, в какую сторону едут, может вперед, а может назад, а может и вообще куда-то в неизвестность, ведь проехав ещё несколько километров, они так и не увидели ни одной деревушки, ни посёлка и даже ни маленького хуторка. Дед остановил лошадь, достал немного соломы из саней и дал животному поесть.
– Вот что Валентин Данилович, пожалуй, надо лошади дать немного отдохнуть, она и так нас провезла километров тридцать и ещё неизвестно сколько впереди.
– Конечно Игнат, я согласен с тобой, заодно и подумаем, что делать дальше.
– А что дальше, – не задумываясь, ответил старик. – Дальше придётся ночевать в поле, да надеяться на божью помощь.
– На божью помощь, – удивился Плешаков. – Ведь я Игнат в Бога не верую. На что же тогда мне надеяться? Дед посмотрел на Плешакова с улыбкой.
– А ты Валентин Данилович надейся и всё, Бог он всё равно помогает.
– Они снова залезли в сани, накрылись теплыми тулупами и молча лежали. Каждый думал о своём.
«Не верю в Бога» – думал Плешаков – «вот оно враньё, зачем же я так сказал? Надо было просто промолчать и всё, ведь я не коммунист и не сочувствующий, сейчас обыкновенный школьный учитель». На его лице появилась улыбка.
«Валентин Плешаков! Несколько лет назад даже подумать об этом никто не мог, как же такое могло случиться. Боевой офицер, капитан его императорского высочества мог стать учителем? Генерал Российской императорской армии Плешаков, полководец имеющий высшие награды правительства и самого императора за мировую войну, слава Богу, не дожил до такого позора, что его сын стал простым учителем. Да отец мечтал о моей военной карьере и считал, что я должен продолжить его дело, быть хорошим полководцем и защищать свою страну. Он испытывал гордость, когда говорил о своём деде и прадеде, о том героизме, который они проявляли, о том, что они прославили эту фамилию на всю Россию. Что он сказал бы обо мне, если был бы жив, что мог подумать!?» Тут заиграла музыка, это был вальс, он увидел свой дом, тот старый дом, где родился и вырос. Большие окна были открыты настежь, длинные до самого пола шторы колыхались на ветру, вся комната была наполнена светом, он был таким ярким, что слепил глаза. А вальс всё играл и играл, казалось эта музыка исходила из ниоткуда, она была такой красивой и завораживающей. Звуки казалось, немного притихнут, то опять громко зазвучат.
– Валентин Данилович! Дорогой, вы только не засыпайте, нельзя, замерзнете, – открыв глаза, Плешаков увидел перед