только количеством. О качестве эти субчики не имели ни малейшего представления.
– Кукушки на местах?
Ганс шустро вытащил из кармана миниатюрную «ИКОМовскую» рацию, утопив клавишу, пару раз кашлянул в микрофон. Услышав ответный кашель, довольно кивнул.
– На местах, босс. Замерзли уже, небось.
– Ничего, скоро согреются. – я поправил выбившийся из-под ворота шарф. Глядя в водительское зеркальце, напялил на макушку широкополую шляпу. За нее меня когда-то звали Ковбоем. Славная была кликуха, мне нравилась. Куда больше, чем нынешняя. Но время щедро на предъявы, и люди покорно меняют прически, костюмы, жаргон и собственные имена. Эпоха романтического туризма канула в лету, Ящер сменил Ковбоя, и трепыхаться было бессмысленно. Ковбои нравятся, Ящеры пугают. При нынешнем бардаке – зубы, мускулы и рост значили куда больше, нежели обаяние, красота и ум. Амплуа приходилось на ходу подправлять. Как скулы у Майкла Джексона.
– А машинки, похоже, бронированные. По крайней мере те, что с краешку – точняк!.. – Ганс опытным взором изучал вытянувшуюся колонну «Мерседесов», попутно стрелял глазами в сторону ближайших холмов, прикидывая, должно быть, расстояние и степень готовности «кукушек».
«Ниссаны» поравнялись с механизированными колесницами противника, с солидной неспешностью притормозили. И тотчас захлопали автомобильные дверцы. Из флагманского «Мерседеса», выбросив обе ножищи вперед, выбрался Мороз – сутулый мужичонка с пузцом Черчиля, задницей шестидесятилетней секретарши и по-михалковски пышными усами. Ганс впился в него взглядом, язвительно ухмыльнулся.
– Во дуру-то ломит! Вроде как непримиримый. Ножки враз выставил… А вы как собираетесь шагать, босс?
– Осторожненько, – проворчал я, – как все нормальные люди. Не воробей поди… Ну что, пошли?
– Может, все-таки останетесь? Хрена там вам делать? Мои морячки изладят все как надо.
– Отчего же… Выйду, прогуляюсь. Снежок, сам видишь, какой. Из баньки бы в такой сигануть.
– Так организуем! Как закончим, сразу двинем в Пуховку. Я Марью предупрежу, чтобы готовилась. Девочек позовет, закуси наготовит.
– Потом, Ганс, потом. Давай, собирай своих морячков.
Уже и не помню, откуда появились эти «морячки». То ли от Ганса, служившего некогда в морских диверсантах, то ли от кого-то из его коллег в тельняшках. Но только разок назвали – и пошло-поехало.
Ганс вновь поднес к губам рацию.
– Вторая, третья, пятая – все враз выходим. Готовность номер один!
Мы тараканами полезли наружу, к моим ногам тут же припечаталось дюжина глаз. «Боинги» Мороза тоже ждали, как я ступлю на снег. А мне было чихать на их ожидание. Как ступилось, так и ступил, – одной ножкой, потом второй. Пусть расслабятся. Они – непримиримые, а мы – как раз наоборот. То есть даже очень готовы пообщаться, флиртануть, при грубом нажиме