городка, сперва охотно брался за назначенные темы, но всякий раз спустя некоторое время эти темы оказывались либо бесперспективными, либо перспектива состояла в передаче результатов разработки хозяину. Работать для-ради зарплаты без пусть далекого, но величественного света в конце бесконечного тоннельного лабиринта мучительных поисков мне было неинтересно. Я бросал надоевшую и искал новую работу. Мой подход к жизни был до примитивности прост – либо ВСЕ, либо НИЧЕГО! Серединой я брезговал. Причем «все» – означало не меньше чем власть над человечеством (впрочем, для его же блага), а «ничего» – абсолютную личную нищету. Ну, почти абсолютную. А поскольку в реальной жизни я не получал ВСЕ, то вынужден был довольствоваться НИЧЕМ. Глупость? Да! Я понимал, что это мальчишество, но не отказывался от него, а напротив, лелеял в себе это качество, полагая, что оно является признаком особенности, незаурядности… Только на склоне лет смирился с мыслью, что моя судьба – обычная середина. Но и за эту середину пришлось побороться… Лишь к 60 годам добился должности заведующего лабораторией и права самому выбирать направление исследований. К этому времени генетический код человека уже был расшифрован, механизм старения и умирания клеток в общих чертах установлен. Я, как и многие, понимал, что человечество вплотную подошло к раскрытию тайны физического бессмертия…
– Но в отличие от многих ты понимал и другое! – перебил Зубров. – Ты знаешь, что для достижения этой цели усилий только материалистов-естествоиспытателей недостаточно. Ты понял, что определение «ненаучно» не всегда означает «неистинно», что у науки нет монополии на истину. А я тебе скажу больше – наука никогда не говорила и не скажет ничего такого, что было бы неизвестно мистикам. Физики, например, до сих пор гордятся своей теорией относительности, между тем как эта самая относительность давным-давно известна теософам и индусам под другим названием – «майа», что значит «иллюзия». Современные философы, неважно, материалисты или идеалисты, едва ли не крупнейшим достижением считают представление о диалектическом единстве противоположностей. Однако понимание неразрывности добра и зла сопутствовало человечеству с глубин веков, невидимых даже историкам. Для убедительности можно было бы привести тысячи других примеров, но сейчас это ни к чему. Тебе и самому известно, что одними манипуляциями с материальными носителями жизни, пусть даже это будут мельчайшие фрагменты молекул ДНК, – физического бессмертия индивида не достигнуть. Подобно тому как физику Альберту Эйнштейну в свое время понадобилась неоценимая помощь друга студенческих лет – математика Марселя Гроссмана, так и тебе, биохимику Олегу Шевронскому, сегодня нужна помощь мистика Алексея Андреевича Зу́брова – моя помощь. И ты ее уже отчасти получил. Благодаря моим оккультным воздействиям обезьянки помолодели. Но для того, чтобы омолодить человека, нам с тобой предстоит еще мно-о-ого поработать. Организовать свой институт – это