за прямой меч, потому что копис в схватке со львом был бесполезен – нужен был точный колющий удар в сердце зверя.
Тем временем и царские псы не дремали. Они словно пробудились от гипнотического сна. Как два исчадия ада они набросились на льва и вцепились клыками в его задние лапы, что несколько охладило пыл зверя и дало возможность царю выиграть драгоценные мгновения для подготовки решающего удара.
И он был нанесен – точно и беспощадно, вспоров грудь и сердце льва. Последний удар лапой пришелся по пластинам панциря, приклепанным к толстому кожаному кафтану, и показался Дарию не сильнее удара кошачьей лапой. На какое-то мгновение два царя – царь зверей и царь половины человеческого мира – застыли, глядя друг другу в глаза. Лев стоял на задних лапах и был несколько выше Дария, а уж по мощи их и сравнивать нельзя было, тем не менее во взгляде льва перс заметил угасающую ярость, на смену которой постепенно приходили усталость и покорность неотвратимой судьбе.
Одну из львиц принял на себя Мильтиад, который, похоже, выместил на ней всю горечь унижения, которое он испытал, став вассалом царя персов. Он вогнал в ее тело два копья, а затем добил мечом и кинжалом. Весь в крови зверя, он яростно зарычал – не хуже, чем до этого львица, – и в экстатическом порыве вскинул руки к вечернему небу. В этот момент афинян поклялся, что придет время, и он поквитается с надменными персами за все обиды, которые они причинили и ему, и его подданным, и всем эллинам.
Вторая львица, совсем юная, попала на копье сотника-сатапатиша по имени Спарамиз, который командовал телохранителями Дария. Он пригвоздил молодую самку к земле как бабочку. Старый воин не очень стремился принять участие в свалке с пятеркой варваров; наверное, он один из немногих сразу понял, что эти воины страшнее гремучей змеи в постели. И когда все закончилось, хазарапатиш мысленно поблагодарил всеблагого Ахурамазду[18], что еще один день закончился для него удачно и что этот поход не станет последним для его фраваши – ангела-хранителя.
Ветеран знал, что если он вернется домой, то его будет ждать большой – царский – земельный надел хорошей жирной земли, пусть и в приграничных землях государства, там он построит дом на накопленные за годы службы средства и приведет в него молодую жену (а может, и две-три жены), которая нарожает ему кучу детишек.
Царь даже не глядел на льва, лежавшего у его ног. Горящий взгляд царя царей беспощадно впился в лицо Мильтиада. Афинянин побледнел.
– Кто… кто эти варвары? – тихим, а потому очень страшным голосом спросил Дарий.
Он уже сосчитал в беспорядке разбросанные по берегу тела «бессмертных». Если львы убили всего лишь двух человек и покалечили четверых, то пятерка неизвестных изрубила двенадцать человек, и только трое из них могли надеяться на выздоровление. Как они смогли это сделать?! Царь совершенно не сомневался в воинской выучке своих «бессмертных».