в виду. Не кипятись. Я в целом про вашего брата. Пей-пей виски, не бурли.
– Не надо меня тут висками задабривать. Я против тебя ничего не имею, давно убедился, что все чисто у тебя тут. И парень ты хороший. Но к власти у тебя уважения нет. Нехорошо это, Лёша. В обществе живем, как-никак.
– Так это вы в обществе живете. А я отшельник, сам говоришь.
Он наклонился к буржуйке, поворошил дрова. Насыпал в турку кофе, налил воды. Поставил на печь.
– На пенсию бы давно вышел, Михалыч. Чего ты в этой грязи возишься? Наркоторговцы безнаказанные, менты продажные. Не тошно тебе, нет?
– А тебе? – прищурился участковый.
– А мне что? Мне хорошо.
– Ну, ладно. Пора и честь знать. Сиди тут со своим зайцем, как сыч. Жалко мне тебя, Алексей. Прям вот до слезы.
– Да мне тебя тоже, Михалыч.
Мент покачал головой и пошёл к выходу. Лёша взял Германа на руки. Тот прижался к хозяину, словно говоря: и зачем ты все сюда пускаешь? Никто нас не понимает. Нам и без них тут хорошо.
Кофе, конечно, убежал. Он счистил потёки с поверхности, пошёл мыть турку в тазу. Стаканы из-под виски не забыл прихватить. И только залез в мыльную воду по локоть, как зазвонил сотовый. Что, правда, ему сегодня покоя не дадут никак?
«Зайка» – высветилось на телефоне. И фото Ренаты. Лёша обрадовался, наскоро вытер руки и ответил:
– Зайка, привет. Ты куда пропала-то?
Рената лежала на большой кровати в комнате с панорамным окном. Полуголая, чуть прикрытая простынёй. В ванной шумела вода. Услышав голос Лёши, Рената перевернулась на живот, подпёрла голову рукой:
– Привет. Я все жду-жду. Думаю, когда же ты позвонишь.
– А я думаю: работает человек. Проекты, заказы, макеты. Чего я мешать буду? Освободится – позвонит. Что у тебя нового?
– Ничего… работаю, живу.
– А про меня передачу сняли, наверное, показали уже. Приезжали журналисты, мы с ними пообщались хорошо так. В лес сходили за дровами, девушку из оврага спасли.
– Поздравляю.
– Кого? – не понял Лёша.
– Тебя, журналистов, девушку. Всех поздравляю. Лёша, у меня вопрос. Он скорее уже риторический, но я его все равно задам.
Он помолчал немного.
– Ну, задавай.
– Ты готов бросить свои глупости, вернуться в Москву и жить со мной? Жениться на мне, наконец? Я семью хочу, детей. Мне двадцать семь лет!
– Это не глупости, Рената. Это моя жизнь.
– Это значит – нет?
– Может быть, ты приедешь? Я соскучился. Поговорим заодно.
Она не могла говорить громко. Но повторила с нажимом:
– Это нет??
– Слушай, я могу так же сказать: брось все, переезжай ко мне. Что такого там ценного у тебя? За что ты держишься?
– К тебе? Жить в берлоге? Детей там рожать?
– Приезжай, поговорим. Почему мы должны сейчас это выяснять по телефону?
– Мы ничего не выясняем. Просто ответь на мой вопрос.
– Нет.
– Что – нет? Не ответишь?
– Нет – это ответ на твой вопрос. – с тяжким вздохом сказал