обнаружив этот небольшой камешек на ленте, но приятного всё равно мало!
Дениза уже ждала меня в столовой, и нарастающий утренний зной, кажется, был ей нипочём. Она, как и всегда, была одета в тёмное, словно где-то под слоями ткани у неё был спрятан охлаждающий артефакт. Впрочем, может, он и был там. То, что творится под платьем Денизы, – это особая тайна. Покрытая мраком и, вполне возможно, поросшая паутиной. Тайна эта ревностно охранялась и, кажется, ещё ни разу не доверялась никому из мужчин. И чем старше становилась Дениза, тем надежд на то, что это произойдёт, становилось всё меньше.
Сейчас она явно скучала в ожидании – крутила в пальцах вилку, бездумно разглядывая вышитый на скатерти цветочек.
– Доброе утро! – едва наклонила голову, когда я прошла к столу. – Ты, как и всегда, спишь почти до обеда.
Совершенная, между прочим, неправда!
– А тебе, как и всегда, не давали спать желчные всплески? – я усмехнулась.
Дениза вскинула подбородок, впечатывая в меня гневный взгляд. И она внимательно смотрела на меня всё то время, что слуги хлопотали вокруг, расставляя на столе утренние блюда. Но наконец все разошлись, и она снова взяла вилку в руку. Причём нацелила её в меня, словно собиралась проткнуть.
– Я приехала по серьёзному вопросу, Этти, – проговорила сварливо.
А меня так и передёрнуло от этого обращения. Этти! Кто вообще надоумил её называть меня так? Мари – для большинства, Ри – для самых близких. Это то, к чему я привыкла. Но вот приехала в дом к Эдгару, и на меня свалилось это идиотское “Этти”. Словно Дениза страдала заиканием.
– Он настолько серьёзный, что не мог подождать лишние пару часов? – Я угрожающе треснула ложечкой по верхушке сваренного в мешочек яйца.
У Денизы все вопросы исключительно серьёзные. А на деле – каждый из них просто лишний повод напомнить о себе и о своей обиде на отца. Думается, и на этот раз я не услышу ничего нового, только попытку продавить меня под свои интересы.
– Совет по стипендиатам Санктура переносится, – сообщила она с таким значением, словно к моим воротам уже подъезжает королевский экипаж. – Он состоится раньше на неделю. Но если тебе некогда этим заниматься, ты всегда можешь доверить дела отцовского Фонда мне. Тогда я беспокоила бы тебя реже. Ведь ты не любишь со мной видеться.
– Порой нам приходится идти на жертвы ради справедливости. – Я пожала плечами.
“Падчерица” только губы плотнее сжала, явно удерживаясь от более резких слов. Не к лицу декану столичной Академии ругаться, как торговка на рынке. Не к лицу.
– Думаешь, справедливо, что отец лишил меня возможности управлять фондом Д’Амран? Ты наверняка рада! Почти год я хожу за тобой…
Я подняла на стремительно багровеющую Денизу спокойный взгляд – и она замолчала. Решение Эдгара доверить мне контроль выплат повышенных стипендий и грантов лучшим студентам академии Санктур болезненно ударило по гордости его дочери. Она, как декан, рассчитывала, что эта прерогатива достанется ей.
Но