небольшую горку, егерь кинул поверх веток свой пятнистый шерстяной плащ и чуть ли не силой уложил на него порывающегося бежать дальше Вьюрка. Тот, хотя и хорохорился, вырубился почти мгновенно. Прогулявшись по ближайшим окрестностям, старый лесной волк без труда отыскал старую березу и по-быстрому соорудил из бересты что-то вроде котелка. Потом развел в укрытой от чужих глаз ложбинке небольшой бездымный костерок. Дождавшись, когда раскаленные угли подернуться пеплом, Стефан наполнил свой неказистый березовый котелок, поставив его на огонь. Пока вода закипала, умудренный жизненным опытом Стефан наломал с растущей тут же ивы коры и, измельчив ее на кусочки, покидал в котелок. Когда отвар наконец закипел, Гарза уселся рядом с костром и стал неторопливо помешивать его отломанной от дерева палочкой. Через полчаса, он растолкал успевшего крепко заснуть Вьюрка и, вручив ему закоптившийся котелок, сказал выпить все до дна. Тот так толком и не проснулся, послушно проглотив светло-коричневый отвар и через минуту снова сладко засопев. Стефан с отеческой заботой посмотрел на уснувшего парня и, присев на мягкую хвойную подстилку, прислонился спиной к дереву. Прикрыв глаза, почти мгновенно отключился, задремав чутким сном лесного охотника.
Наутро от начавшейся было лихорадки не осталось и следа. С аппетитом набросившись на предложенное Стефаном валенное мясо, молодой егерь с опаской пощупал забинтованное плечо и, перехватив встревоженный взгляд своего старшего товарища, беспечно улыбнулся, показав ему большой палец. Тщательно уничтожив все следы ночевки, Гарза закинул за спину тощий мешок и через минуту они уже привычно бежали в сторону поднимающегося солнца. Просыпающийся лес был полон оглушительно птичьего щебета, и даже не верилось, что где-то поблизости может подстерегать смертельная опасность.
Как оказалось, заночевали они буквально в двух шагах от цели. Не прошло и часа, как навстречу стали попадаться небольшие березовые рощицы, сплошь усыпанные алыми каплями лесной земляники. А когда между тонкими черно – белыми стволами показался просвет, Стефан не сразу сообразил, что это и есть долгожданная окраина Гиблого Леса. Лишь продравшись сквозь колючие заросли малинника и, с разбегу, влетев в вымахавшую чуть ли не по пояс луговую траву, он встал как вкопанный, ослепленный яркими солнечными лучами.
– Кажись, вырвались… А, дядька Стефан? – неуверенно переспросил обрадованный Вьюрок, выглядывая у него из-за плеча.
– А не рано расчирикался, птенчик? – проворчал притворно нахмурился егерь и, не удержавшись, счастливо улыбнулся, подняв лицо к бескрайнему голубому небу с лениво ползущим кружевом пушистых облаков. Хотелось разбежаться и с размаху кинуться в это колышущееся на легком ветру душистое разнотравье. – Вырвались, Вьюрок, вырвались…
Будто прочитав его мысли, молодой товарищ плюхнулся на пятую точку, опрокинувшись на спину и закрыв глаза.
– Ты чего это разлегся, родной? –