уложенными усами.
К слову, Максим не носил усы, и бороды, нынче модной сейчас, у него тоже не было.
Его предложение руки и сердца, было так искусно преподнесено, что сам Пушкин или еще какой-нибудь известный поэт, зашелся бы приступом зависти из-за лирического слога и плавности голоса.
Мое сердце истерично забилось в момент, когда Максим достал из кармашка своего пиджака, маленькую красную коробочку и протянул мне ее, открывая. На беленькой подушечке, подсвеченной встроенным фонариком, сверкало кольцо, небольшое, но очень милое. Максим не мог бы подарить другое. Утонченная роскошь в филигранной огранке.
Я оторвалась от книги, в которой за раздумьями, прочитала лишь одну страницу и посмотрела, как на моей тонкой руке с перламутровым маникюром, красовался маленький бриллиант.
Быстро сунув книгу в объемную коричневую сумку, я выскочила на нужной мне станции и снова подхваченная потоком спешащих домой людей, вышла из бурлящей подземки.
Ближе к вечеру задул легкий прохладный ветер и согнал небольшие облака, закрыв голубоватое небо, меркнущие в предзакатных сумерках.
Мама открыла дверь так быстро, будто стояла у глазка и слушала шаги, снующих по подъезду соседей.
– Дорогая, что-то ты задержалась!
Мама порывисто обняла меня, а потом также резко отстранившись оглядела меня изучающим взглядом. Ее аккуратно уложенные волосы, напоминали прическу из салона. Домашний костюм – винного цвета брюки, длинный жилет и блузка в мелкий цветочек, были больше предназначены для выхода в свет, чем для просиживания дивана в гостиной.
– Ты куда-то собралась? – уточнила я у мамы.
– С чего ты это взяла, дорогая?
– Одета, как будто для выхода!
Я слегка замялась, быстро снимая босоножки на плоской подошве и вытащив из сумки телефон, прошла в гостиную.
– Я стараюсь выглядеть стильно и модно, не в зависимости от места, где я нахожусь, хоть дом, хоть выход в ближайший магазин. Твоя мама не относится к женщинам, не вылезающих из махровых халатов, с оттянутыми карманами.
«Как хорошо, что моя мама не видит, как я хожу дома. Мои удобные штаны, с оттянутыми коленками и кофта, далеки от ее видения совершенства» – подумала я, но прагматично промолчала.
– Где папа? – я обвела комнату взглядом, будто бы второй родитель прятался от дотошной мамы под столом, накрытым бархатной желтой скатертью, с громоздкими кистями.
– Вышел купить свежие булочки к чаю. – Мама расположилась в большом кресле, напротив меня и снова оглядела меня изучающим взглядом. – Ты что-то совсем исхудала. Разве так можно плохо питаться? Похожа на подростка!
– Это такая конституция тела, ты же знаешь, я не могу удержаться от сладостей.
– И все равно выглядишь бледной.
Только я хотела открыть рот, чтобы ответить протестом на ее высказывание, как она резко вскочила с кресла и в два шага оказалась у длинной тяжелой шторы, которая задралась за угол стола и неровно повисла