опережают подошвы, – продолжал мужчина, глядя Артуру в глаза.
Видя, что Артур его не понимает, Чарльз наклонился к нему вплотную, словно это могло помочь.
– Ботинки опережают подошвы, – повторил мужчина мягким голосом. – Грузить стулья вверх ногами трудно.
В глазах Артура Тауэр заметил полную потерю человеческого разума, лишь голые животные инстинкты, и это его разочаровало. Чарльз надеялся на диалог, а получил семнадцатилетнего болвана. Перед тем как уйти, мужчина низко наклонился и приложил руку ко лбу Артура: температуры не было. Несколько минут пара разговаривала с доктором за стеклянной дверью. Все трое попеременно смотрели на Артура, и чем дольше длился разговор, тем мрачнее у них были взгляды. Тауэр хотел получить Артура в подчинение, с помощью убеждения перетащить его на свою сторону и получить таким образом одну из пяти подписей. Но этому не суждено было свершиться: Артур превратился в пустую оболочку, безмолвную и безвольную.
Шоколадка закончилась очень быстро, и начался период скуки. Изредка заходила женщина в белом халате и неизменно спрашивала одно и то же:
– Велосипед быстрее облака?
Медсестра была приятной женщиной: много говорила, смеялась. И она всегда приносила с собой банку пюре, которым кормила его с ложки. Её приход означал короткий перерыв в скучной лежачей жизни. Артур не понимал, что она говорит, но это и не нужно было, её звучный голос сам по себе приносил радость. Именно она принесла ему говорящую коробку с динамиком, из которой звучали бесконечные разговоры незнакомых людей.
В один из дней произошло странное событие: сначала пришла медсестра, и Артур подумал, что сейчас будет есть пюре из банки, но вместо этого в палату вкатили койку с другим парнем. У него тоже была забинтована голова, но тело оставалось свободным от повязок и наручников. Лица соседа не было видно, и Артур представлял, что может оказаться у того под повязками. Вдруг у этого парня нет кожи на голове, глаза шевелятся в открытых глазницах, а нос представляет собой две вертикальные дырки, как у змеи.
– Не могу курить алюминий, – говорил незнакомец. – Воскресенье перенесено на день тлеющего самосвала.
У него был неприятный голос, совсем противный. Он говорил импульсивно, с резкими нотками, и порой казалось, что делает он это не ртом, а грудью. Артуру это не нравилось.
– Личность – Артур, – представила их друг другу медсестра, и последнее слово показалось Артуру очень знакомым, хотя он не понимал почему. – Газ восток ледник к несчастью.
Предполагалось, что он и его новый сосед станут друзьями, однако позже произошёл случай, заставивший Артура возненавидеть парня на противоположной кровати: после обеда Артур слушал говорящую коробку, была кульминация разговора, невидимые мужчина и женщина о чём-то спорили, вот-вот их разговор должен был закончиться, когда сосед со словами «кот снаружи» встал с кровати, подошёл к нему и выключил говорящую коробку. С этого момента новый