совершенство, которое так ценит Бекуян. В безмолвии Оргротор воспарил над балконом и поплыл в ночь, поплыл к буйству жизни. Во тьме мерцали сапфировые глаза.
Отец Чудовищ летел, наполняя окружающее своим светом. Тернии расступались перед ним, а позади расцветали лиловые цветы. Вокруг царила вечная ночь, а от земли поднимался пар – с другой стороны ее жарил Центральный Огонь. В этом изобилии влаги буйствовала жизнь – дикая, жестокая, насыщенная эманациями Тьмы, но удивительно прекрасная.
Кое-где почву расчерчивали арыки, тянулись каменные стены и торчали световые вышки. Фермы сурдитов, Мышц Древнейшего. Эти неуклюжие силачи знали толк в тяжелом труде – они строили и пахали, валили лес и пасли стада.
В отличие от гохерримов и нактархимов, что добывали еду охотой и грабежом, сурдиты прирастали хозяйством. Когда сурдит встречал зверя, то не убивал его, а бил по башке, тащил в крааль и пытался расплодить.
– Как храки мастов, что ли? – осклабился Бельзедор.
У Дегатти аж пиво носом пошло.
– Нет, – сухо ответил Янгфанхофен. – Как селекционеры.
– «Я и сам своего рода селекционер», сказал бы тебе Бубоч, – не мог успокоиться Бельзедор.
Оргротор с удовольствием отметил, что во многих фермах высятся мясные горы и растут деревья мавоша. Он сам их породил, применяя свою силу Оплодотворения. Просто экспериментировал – использовал почвенный субстрат, использовал всякие растения. Произойдя от репродуктивной системы божества, Оргротор содержал в себе бесконечную энергию жизни – и не переставал делиться ею с окружающими.
В разных формах. Та же мясная гора – это просто немного изначального Жира, той субстанции, что питала первые порождения Древнейшего. Оргротор собрал его и дал способность вечно идти в рост, а сурдиты научились заботиться о его творениях и сами стали ими питаться.
Но все порождения Оргротора были неразумны. Он не владел божественной силой в полной мере, но лишь одной из ее граней. Даже когда он однажды в рамках эксперимента оплодотворил самого себя, то произвел на свет нечто очень странное, но определенно неразумное.
Оргротор поморщился, увидев под собой одно из этих деревьев. Они каким-то образом распространились за пределы его сада, стали хаотично прорастать по всему Туманному Днищу. Их слышно издали – вместо плодов на их ветвях растут отталкивающие твари, своего рода огромные мокрицы с карикатурным лицом Оргротора.
Что сказать – это было даже гаже инцеста. Ничего удивительного, что получилась такая пакость. Но часть способностей отца-матери это древо унаследовало, поскольку для других демонов его плоды оказались безумно привлекательны.
В гастрономическом смысле. Демоны не могут устоять перед запахом этих личинок. Они уже стали их любимой едой, самым изысканным деликатесом Паргорона. Их даже прозвали «хлаа» – «восторг».
Но Оргротор хотел иного. Он хотел обзавестись детьми – настоящими, полноценными детьми. Теми, что станут