нужно. Я запомнил.
– Запомнили? – Он с сомнением посмотрел на меня и принялся малевать на бумажном огрызке.
– А ты нет? – Я выгнул брови и взглянул на его каракулю. – Ты уже допустил три ошибки.
Нахмурившись, Дайске пытался найти ошибки, а я перечитал еще раз.
– Здесь написано, что это колыбель…
Дайске шумно выдохнул и ругнулся, пряча уголь обратно в котомку.
– Это… это…
Он поставил фонарь на пол и налег на столешницу.
– Помогите же мне!
Я тоже уперся в столешницу, толкая изо всех сил. Видимо, это был саркофаг. Но вот для чего? Или для кого…
– Не думаю, что будить мертвых – разумно. – Не то, чтобы я боялся призраков. Если они и существовали, то не спешили показываться людям на глаза. Да и большинство из них – маскарад – в моем присутствии служанки матери за пару часов превращались в самых жутких призраков. Но тревожить покой мертвецов… Возможно, на родине Дайске к этому относились спокойнее, я же воспитывался в уважении к предкам, пусть они и умерли века назад.
– Это саркофаг не для погребения, а для ритуала. – Дайске весь покрылся пóтом, безрезультатно пытаясь сдвинуть крышку. – В таких гробах… не хоронят. На нем – алхимическая формула. Кто-то пытался заглянуть в царство Короля Смерти.
Ладно, раз уж мы пришли, глупо соблюдать традиции.
Послышался раздражающий скрежет камня о камень, в воздух взвилось облако темной пыли, и повис жуткий запах паленой плоти.
Мы сдвинули крышку, и она с громким грохотом полетела на пол. Смрад стал еще гуще. Не знаю, как от подобной вони меня не вывернуло наизнанку. Дайске закашлялся, а я поспешил закрыть нижнюю половину лица широким рукавом.
Откашлявшись, Дайске поднял с пола фонарь, и мы опасливо заглянули внутрь.
Сердце забилось в груди, как сумасшедшее.
Это было самое жуткое, что я когда-либо видел. А повидал я немало, даже в королевском дворце.
Человеческие тела… Четыре… Нет, пять! Словно тряпичные куклы они были наспех засунуты в саркофаг. Конечности изгибались под невообразимыми углами, а плоть будто бы срослась.
Их почерневшая от огня кожа напоминала вулканическую корку, кое-где потрескавшуюся. И из этих трещин до сих пор сочилась кровь.
Я взглянул на Дайске:
– Ты ведь… почувствовал бы следы недавней алхимии?
Во все глаза рассматривая тела, он кивнул:
– Ее отголоски все еще ощущаются… Но это было давно…
Я снова посмотрел на искореженные тела и буквально прорычал:
– Как давно?!
– Н-не знаю!.. Больше десяти лунных циклов! Может даже двадцать! След алхимии совсем слабый…
– Помоги закрыть! – Я видел, как трясется Дайске. И сам чувствовал липкий холодный страх.
Что бы это ни было, но потревожили мы что-то ужасное. Что-то… мерзкое и неправильное.
Когда мы пытались поднять крышку с пола, я вдруг заметил яркий красный лоскут. Он алел среди обуглившейся и покрытой сажей кожи.
– Постой! Ты видишь? –