Тианжу в том, что он уже женат.
Нам кажется, что наконец настала минута рассказать читателям историю прошлой жизни нашего героя и объяснить все то, что казалось до сих пор таинственным. Впоследствии мы свяжем, как сумеем, нити, на минуту разорванные, нашего рассказа.
Лет за двадцать до той эпохи, в которую происходят рассказанные нами происшествия, в Пикардии находился старый замок, носивший название Ла-Транблэ. Этот замок, расположенный в нескольких лье от Амьена и на небольшом расстоянии от деревушки Кенуа, по справедливости знаменитой тем, что она была родиной самого великого живописца царствования Людовика XIV, бессмертного Лесюера, этот замок, говорим мы, обязан был своим названием довольно обширному лесу, состоявшему почти исключительно из осин. Странная судьба тяготела над последним владельцем этого огромного имения, маркизом Режинальдом, Гектором де ла Транблэ. Режинальду, наследнику богатой и могущественной фамилии, фортуна сначала улыбалась. Он женился на прелестной девушке, в которую был влюблен, и через несколько лет сделался отцом трех прелестных малюток, двух сыновей и дочери, на которых сосредоточилась вся любовь молодых супругов.
Но вдруг в ту минуту, когда старший мальчик достиг восемнадцатого года, странная болезнь положила его под холодный камень могилы. Это было первое горе для бедных родителей. Однако у них остались еще для утешения сын и дочь. Через год после преждевременной кончины старшего сына умерла дочь. Еще через год скончался и последний ребенок. Эти тягостные потери сильно поразили нежное сердце маркизы. Она не перенесла их и скоро последовала в могилу за тремя своими детьми.
Режинальд остался один на свете. Огромный замок, в котором некогда не прекращались шум и движение и в котором сердце маркиза наслаждалось радостями семейной жизни, родительской гордостью, неизменной и целомудренной супружеской любовью, вдруг превратился для него в одинокое и мрачное жилище, наполненное трауром и вечными слезами. Маркиз оделся в черное и поклялся никогда не снимать этой печальной одежды. Он навсегда отказался от двора и от света. Плечи его сгорбились, волосы поседели, глубокие морщины показались на лбу; в нем все изменилось, только кровавая рана его сердца не затягивалась и болезненно ныла.
Двадцать лет прошло таким образом. Режинальд позволял себе только одно развлечение, одно удовольствие: охоту. Но и на охоте, в то время как его егеря и собаки наполняли лес одни громкими звуками охотничьих рогов, а другие своим хриплым лаем, он часто оставался позади, молчаливый и погруженный в мысли, и останавливался где-нибудь на прогалине, дав своей лошади волю щипать траву и молодую зелень растений. В эти минуты слезы нередко ручьями лились из его опухших и покрасневших глаз. Режинальд ждал и желал смерти; но смерть, эта мрачная и зловещая кокетка, зная, что ее ждут и желают, не торопилась приходить.
Недалеко от ворот парка, на берегу болотистого пруда, стояла хижина самой жалкой наружности. Хижина эта, сплетенная из тростника и обмазанная глиной, имела только одно нижнее жилье с низкой дверью и с тремя или