Когда вернусь в казанские снега…. Антология

кухонным столом, где мы отмечали наше знакомство с Майком, как Рыжий тут же занял моё место, развалился на сидении во всю свою полосатую длину и принялся тщательно вылизывать лапы. Я в некоторой растерянности потопталась у стула, надеясь, что этот Кусаки проявит достаточно воспитанности и уступит место даме. Кот и в ус не дул. Мельком окинул меня наглым янтарным взглядом и вновь принялся за свои лапы.

      – Кусаки, ну иди ко мне! – Виктор гостеприимно похлопал по своим коленям, пытаясь извлечь кота из неловкой ситуации.

      Тот даже ухом не повёл.

      – Кам хиэ, бой! (Иди сюда, малыш!) – игриво предложил со своей стороны Майк.

      Кот сладко, сочно и нагло зевнул, показав нам всем свою розовую пасть, длинные белые клыки и смешные родинки на губах. Всем своим видом он как бы говорил нам: «Ну-ну, давайте, старайтесь, а мы ещё посмотрим, как с вами поступить!»

      Мне надоело стоять в позе просителя перед этим наглым Рыжим.

      – Эй, подвинься! – решительно сказала я и попыталась сдвинуть узурпатора хотя бы на другую половину сидения. Он оказался невероятно плотным и тяжёлым. В какое-то мгновение, когда моя решительная рука прикоснулась к его боку, Рыжий Бес сверкнул на меня шальным взглядом. Что он сделает в следующий миг? Зашипит? Укусит? Ударит лапой? Сбежит?..

      Ну хорошо, Рыжий Бес, укусишь так укусишь. И я уверенно положила руку на его голову, и крепко, тепло, дружески, медленно погладила его от головы по напружиненному телу до самого хвоста.

      И он не укусил, этот Кусаки. Он удивлённо расслабился, вздохнул, и милостиво подвинулся ровно на половину сидения. Наш с ним диалог был закончен. Похоже, что мы заключили мир…

      И вправду… Через некоторое время Кусаки решительно перебрался на мои колени и немедленно потребовал ласки. Взгляд его размяк, лапы расслабились, он доверчиво положил голову на мою руку и тихо замурлыкал.

      – Вау! – воскликнул Майк и по-сицилийски прищёлкнул языком.

      Весь следующий день я потратила на расчистку дома, на что его обитатели смотрели с одобрительным уважением, ибо никто из них не был на это способен.

      Голубь Пиджи, которого я сразу же прозвала «Клеваки», не слезал с моей головы и, радостно воркуя, пытался, наверное, соорудить гнездо из моих и без того спутавшихся волос.