под кривыми зеркалами и декоративными глыбами прошла Ирина Иванова, наша мировая звезда, высокая прекрасная девица, вся на винте. Шла она без лишних слов, лишь юбка колыхалась на бёдрах, привет, привет, да и только.
Увидев Баркова, она присела к нам, и Игорёк нас познакомил.
Год был на исходе. Выходит, значит, так: от снежных колких буранов к весенней размазне, а потом к шелестящей велосипедной команде на просохшей мостовой, от духоты наёмной нашей дачи и от трясины пруда, от Сонечкиных осенних страстей к позднему моему изгнанию, от бед и унижений к знакомству с Ириной Ивановой?
– Я хочу вас ваять, – сказал Яцек Ирине.
– Валяйте, – сказала Ирина и повернулась ко мне: – А вы тот самый Корзинкин?
Не знаю уж, что на меня нашло, но только не мог я терпеть насмешек от Ирины Ивановой.
– Какой это тот самый? – воскликнул я. – Что это значит – тот самый? Всё это ложь! Никакой я не тот самый! Я сам по себе, без них всех, и вовсе я не тот самый!
– Успокойтесь, – шепнула мне Ирина прямо в лицо, прямо в глаза и погладила по щеке: – Миша, что вы? – Она встала и сказала громко: – Я приду через пятнадцать минут, и мне бы хотелось, Миша, чтобы вы за это время переменили обо мне мнение в лучшую сторону.
Ушла.
– Она хорошая? – спросил я Игорька.
– Ты что, слепой? Девица первый класс.
– Но хорошая? – переспросил встревоженный Яцек.
– Не знаю, – промямлил Барков. – Меня она не волнует.
– Яцек! – крикнул я. – Посмотри на этого сноба! Весь мир она волнует, а его нет.
Барков засмеялся:
– Да не, ребята, вы меня не так поняли. Она меня не волнует в плане кино, вот что. – Он пригнулся к столу и зашептал, смешно и быстро перемещая зрачки то вправо, то влево: – Ведь я же хочу всё перевернуть, вот в чём дело. Всё наоборот, понимаете? В том числе и женский тип – назад, бежать от всех этих эталонов. Как Антониони с Моникой Витти. Только я и этого паренька хочу перевернуть, понятно? Всё перевернуть.
– Кого же ты будешь сейчас снимать, Игорёк? – спросил я.
– Не знаю пока, но только Ира Иванова меня теперь не волнует. В этом плане.
Он стал рассказывать, что уезжает на днях со своей группой на Южный берег Крыма и там начнёт снимать что-то такое замечательное, никем ещё не виданное, что-то такое… сам он ещё не знает что.
– Сними меня, Игорёк, – попросил я его.
– Ты лучше, Миша, иди ко мне администратором. – Он засмеялся.
– Нет, – сказал я, – об администраторе не может быть и речи, а вот ты лучше сними меня в какой-нибудь роли.
Игорёк опять засмеялся, а Яцек обиделся за меня и перешёл на «вы».
– Почему же вы не хотите снять Мишу? – сказал он. – Чем же он хуже других? Я вот, к примеру, собираюсь его ваять.
– Ладно, – засмеялся Барков. – Сниму тебя в эпизоде. Рта не успеешь открыть, как я тебя сниму.
– Напрасно ты так относишься к эпизодам, – упрекнул я его. – Ты бы посмотрел на Феллини. Какие у него эпизоды!
– Сниму