target="_blank" rel="nofollow" href="#note3" type="note">3 – храм стоит – святыня Шивы.
Минаев —
Ты рассказываешь ладно. И легенды все красивы.
Может, что ещё расскажешь?
Главный носильщик —
Да, ещё легенду знаю.
И она о нашем Шиве. Она грустная такая.
Бхáлешвара есть святыня дальше чуть от перевала.
Минаев —
Вижу, что святынь в Непале4 тут имеется немало.
Бхáла – лоб то в переводе, это что, вершина значит?
Главный носильщик —
Погодите, не спешите. Тут всё несколько иначе.
Не о бхáла, а о бхáле – петухе тут речь идёт.
И у нас в Непале знает ту легенду весь народ.
Как-то в пору сатья-юга5 простым людям всем на горе
Боги с демонами вместе вдруг взбурлить решили море.
Кширасáгара то море, много лет людей питало.
В этом море, по преданью, Шешанáга обитала.
То была змея: громадна и божественна, конечно.
В переводе Шешанáга это значит бесконечна.
Малая́чала – гора та послужила им мутовкой,
И к горе той привязали змею эту как верёвку.
Брызжа ядом, Шешанáга в этом море извивалась,
Море ядом змеи этой постепенно наполнялось.
Яд – халáхала ужасен, дохло в море всё живое.
И вода на всей планете стала мёртвою водою.
Люди в панику вдавались. Разом всех постигло горе,
Всех травило и губило Кширасáгара – то море.
Спас от гибели всех Шива, выпил яд одним глотком.
Но, очистив это море, отравился сам при том.
Шива, жертвуя собою, поступил отважно, смело.
Горло он обжог тем ядом, его горло посинело.
Нилака́тнха – синегорлый, так его за то прозвали.
Произносят Нилака́нтха люди в скорби и печали.
Но не горло только Шивы, тело жаром всё пылало,
Жажда мучила, прохлады Шиве очень не хватало.
В поисках прохлады Шива в Гималаи устремился.
На вершине Чандраги́ри он, устав, остановился.
Северный прохладный ветер на вершине Чандраги́ри
Жар, что Шиву очень мучил, он чуть-чуть утихомирил.
Отдохнуть прилёг тут Шива и уснул, уж сны напали,
Но вдруг через сон услышал петуха крик. Кричал бхáле.
Бхáлешвара – так прозвали ту вершину, где пел бха́ле.
Вы название такое, верно, в атласе читали.
И вершину так назвали ту, конечно же, не даром.
Птица Шиву пробудила. Снова он объят был жаром.
А ещё в придачу жажда его душу иссушала.
Шива, мир от бед спасая, пострадал тогда немало.
К северу помчался Шива, перешагивая горы.
Но, объятый жаром яда, силы растерял он скоро.
И в отчаянье трезубец с маху в гору он метнул.
Из горы той из расщелин вдруг раздался мощный гул.
Три расщелины большие от трезубца появились.
Три потока из расщелин водопадом заструились.
Шиве то была услада, пил он, пил, не мог напиться.
А в ущелье