Мы прекрасно проводили время. У нас было много общего – взгляды, увлечения, друзья. Я тоже тогда мечтала уехать куда-нибудь из России – на все четыре стороны. Легкое воздушное беззаботное общение двух молодых людей в течение какого-то месяца. И этот месяц подходил к концу. Я все больше привязывалась к Гарику, а он все больше влюблялся в меня…
И был один день, который навсегда запомнился мне, и я более чем уверена, что и Гарику – тоже. Он-то и вспомнился мне в этот жаркий августовский день в Италии сорок лет спустя. Гарик, я уверена, тоже вспоминал именно этот день.
…Было самое начало октября. Стояла ясная прохладная осенняя погода. Нас, студентов, направили сгребать в большие кучи желто-оранжевые, опавшие, но еще не окончательно пожухшие листья на склоне Ленинских гор. Эдакий «субботник» посреди рабочей недели. Мне вспомнился вкус этого прозрачного осеннего воздуха. Запах опавшей, но еще свежей листвы. Ни единого дуновения ветерка. Мы наработались, немного замерзли и пили из термосов чай. Девочки, забывшие дома перчатки, с горечью осматривали свои озябшие и натруженные руки с буквально на глазах надувавшимися на них мозолями. Мальчишки сбежали первыми, не дождавшись дворника, принимавшего у нас работу. Наверняка пошли пить пиво в парк Горького. Девочки, как более дисциплинированные, стояли у больших куч с желтыми листьями и ждали разрешения покинуть место столь ответственного и нужного Родине труда.
Мы договорились с Гариком, что он подойдет к месту ударной комсомольской расчистки Ленинских гор, и мы пройдемся по Нескучному саду. Пришел дворник, поворчал для вида, расписался в какой-то бумажке у старосты нашей группы, собрал грабли и отпустил всех девочек по домам. Девчонки постепенно расходились. Я ждала Гарика, а он опаздывал. Наконец, я осталась стоять одна среди десятка желтых холмов. Я представляла, как вдруг поднимется ветер, подхватит эти мириады разноцветных осенних листьев, а заодно с ними и меня, и я закружусь с ними в одном неимоверном вихре. Поднимусь высоко в небо, полетаю, а затем вновь плавно спущусь на мягкое желто-оранжевое лиственное одеяло.
– Привет, извини, немного опоздал. Замерзла, комсомольская труженица?
Я была рада появлению Гарика.
– Как же тут красиво! К этим желтым краскам добавить бы еще немного красного цвета, но тогда бы уж точно я отсюда никуда никогда не ушел!
– Да, красного цвета хорошо было бы добавить!
Гарик улыбнулся и посмотрел на меня своими искрящимися лазурными глазами. Он сам, огненно-рыжий, и был той каплей красного цвета, которой не хватало в этом желтом океане.
– Вот смотри, что мы сейчас сделаем. Ты беги к самой большой куче с одной стороны, а я – с другой. И падаем на спину. Мы будем лежать на куче желтых листьев голова к голове. Я возьму твои руки в свои, согрею их, и мы будем петь, нет, мы будем просто орать мою любимую песню.
Мы разбежались, развернулись и одновременно рухнули на ложе