target="_blank" rel="nofollow" href="#n_43" type="note">[43]. Теперь же пришла очередь поработать и группе Алексея – глубины уже позволяли брать пробы грунта щипцами, одолженными у телеграфистов, которыми он был весьма доволен.
Взяв очередную пробу воды, Андрей поднялся на мостик.
– Прошу разрешения, Аркадий Константинович, продолжить совместную вахту!
– Добро, Андрей Петрович! Как успехи на гидрологическом фронте? – с долей ревности спросил тот, так как ему пока доверяли лишь замерять температуру воздуха во время его вахт.
– Нормальные, Аркадий Константинович, – улыбнулся Андрей, уловив нотки ревности в голосе своего наставника. – На ста метрах глубины температура, как и прежде, остается довольно низкой – около четырех градусов выше нуля по Цельсию.
– Ненамного отличается от температуры воздуха, – заметил мичман, похлопывая ладонями рук, одетых в перчатки. – Вы сейчас несколько разогрелись при работе на полуюте, а здесь, на мостике, обдуваемом насквозь всеми ветрами, очень холодно.
– Думаю, станет еще холоднее, когда подойдем к проливу Лаперуза.
– Живы будем – не помрем! – отшутился вахтенный офицер.
– Вот он каков, знаменитый Камень Опасности! – показал Алексей на не очень высокую одинокую скалу, окруженную небольшой группой голых, лишенных растительности камней, возвышавшуюся почти посередине пролива Лаперуза.
– Да уж, Алеша, примечательный островок! И не низок, не высок, – согласился Андрей, прибежавший к другу на полубак в перерыве между взятием проб воды. – В ясную погоду он весь на виду. А в частые туманы, характерные для этих мест? Поэтому во избежание столкновения с ним на кораблях выставлялись матросы, обязанностью которых было прислушиваться к реву сивучей[44], поселившихся на этих камнях.
– И сколько же кораблей мореходов покоится на морском дне подле него?
– Одному Богу известно, Алеша…
Алексей вздохнул и, подув на закоченевшие от холода пальцы, принялся разбирать содержимое щипцов, которые достали со дна пролива перед самым приходом Андрея на полубак. И он с интересом стал наблюдать за действиями Алексея.
Так называемые щипцы на самом деле представляли собой два полушария, соединенные пружинками. Когда лот[45] с этими щипцами достигал дна, те захватывали в себя окружающий их грунт, и полушария тут же смыкались. Просто и в то же время надежно.
– Смотри, Андрюша, грунт, как видишь, – ил, – сказал Алексей, разъединив полушария. – Однако обрати внимание вот на эти разноцветные живые организмы.
В серой массе придонного ила действительно шевелились какие-то разноцветные червячки.
– Вот только жаль, что после помещения их в формалин они обесцвечиваются, – сокрушался Алексей.
– Не унывай! В Петербургской академии наук ученые разберутся, что к чему. – И Андрей заторопился: – Паруса поставлены в положение леве́нтик