размеров шкаф. Вдобавок весь изрисованный замысловатыми рунами. Здесь запах табака был еще сильнее. К тому же из-за створок поднимался тонкий дымок. Я по-прежнему с трудом сдерживала смех. Нет, у Бонифация явно какая-то нездоровая любовь к шкафам.
Не успела я подойти ближе, как из-под пола вынырнул Даридадус и сказал мне:
– Вот шкаф. Давай спрашивай.
– Так а чем это шкаф такой особенный? – поинтересовалась я с улыбкой. – В нем… эмм… что-то есть?
– Как это «чем особенный»? – возмутился Даридадус и напыщенно пояснил явно заученное: – Он же сделан из редчайшего, уникального и существующего в единственном числе дерева Бур-Дур! Дерева, выращенного монахами-отшельниками из самого таинственного ордена Белого Единорога! Ордена, адептов которого никто и никогда не видел, не слышал, и вообще никто о них ничего не знает!
– А как тогда про это дерево узнали? – не унималась я.
– Слушай, ты сюда пришла со шкафом общаться или мне всякие глупые вопросы задавать? – сварливо буркнул библиотекарь.
– Все, молчу-молчу.
Даридадус повернулся к шкафу и с торжественной громогласностью произнес:
– О, великий, всемогущий и всезнающий шкаф предсказаний!
В ответ из-за створок донеслось сонное:
– Чего надо?.. То есть… кхм… внемлю тебе, смер…кхм…бессмертный хранитель!
Голос я, конечно же, узнала мгновенно. Едва подавила порыв с воплем «Боня! Миленький!» ломиться в шкаф, чтобы обнять единорога.
– О, великий шкаф, к тебе смиренная просительница! У нее всего один вопрос!
– А почему один-то? – шепотом поинтересовалась я.
– Потому что бесплатно в первый визит только один вопрос можно, – так же шепотом пояснил Даридадус. – И давай без многословия, у тебя всего две минуты.
Призрак тут же втянулся в пол. А из шкафа донеслось уже явно скучающее:
– Слушаю тебя, смиренная просительница! Что ты хочешь узнать?
– Приветствую тебя, великий шкаф, – сквозь сдерживаемый смех ответила я. – Мой вопрос очень сложен, но я надеюсь, твои таинственные монахи тебя хорошо обучили предсказаниям, и ты все же сможешь мне ответить. Итак, мой вопрос: как мне найти единорога по имени Бонифаций?
Он аж закашлялся.
– А чего тебе от него надо-то? – донеслось крайне настороженное из-за створок.
– Прости, всезнающий шкаф, но этого я тебе сказать не могу, – я изобразила сожаление, – это очень личное и крайне важное дело, касающееся только меня и несравненного Бонифация.
«Шкаф» настораживался все сильнее:
– Откуда ты про него знаешь? Вы разве знакомы?
– Этого я тебе тоже не могу сказать, великий шкаф. Лишь намекну, что лично я знаю о Бонифации очень многое.
– Например?
– Ну например… – я задумалась. – Его жизненную позицию можно описать примерно так, – и пропела: – Но если есть еще в запасе кисет с табаком, значит все не так уж плохо на сегодняшний день! А еще, – я понизила голос