с лысой головой и жидкой серой бородой. Глядя на его лицо было видно, что человек он – нрава весёлого и беззаботного, но при этом, – не без хитрецы и смекалки. Глаза его, казалось, всё время смеялись, рот тоже был скривлён в некое подобие усмешки. В руках он держал меч.
– Сысой, лезь на телегу! – тут же скомандовал рыжебородый – А мы с тобой, Селиван, принимать будем.
Парнишка тут же полез на телегу. Очевидно, Сысоем звали именно его. А пожилой, которого назвали Селиваном – подошёл к телеге ближе.
– Эй, Ванька, а ты чего всё там возишься? Иди сюда давай быстрей! – крикнул рыжебородый, всё ещё возившемуся с лошадью детине.
Ванька отвлёкся от своего нехитрого занятия, встал и пошёл к телеге.
Сысой стал подавать мешки, остальные принимали. Мешки складывали прямо около телеги. Работа кипела, но мешков всё ещё оставалось много.
Вдруг рыжебородый словно опомнился от чего-то, и посмотрел на Сысоя с Селиваном:
– Так, я чего-то не понял – а где Егор? Почему вы только вдвоём вышли? Где он?
– Не знаю. – сказал Сысой, словно в чём-то оправдываясь.
– Как это не знаешь? Он же с вами был?
Тут в разговор вступил Селиван:
– Да не было с нами Егора. Поначалу рядом стоял, а как ты позвал – смотрим, ан его и нет.
– А где же он?
– Кто его знает… В лес наверно опять ушёл. – словно размышлял вслух. Селиван.
– В какой ещё лес?! Кто ему в лес разрешал уходить?! – закричал рыжебородый.
– Да разве ж за ним уследишь… – снова задумчиво протянул Селиван.
Рыжебородый повернулся к лесу, и стал кричать в ночную тьму:
– Егор! Эй, Егор! Егор!
Прошло около минуты, и вдруг из лесу вышел ещё один человек.
***
Человек, вышедший из леса, был воистину страшен. Увидевши такого человека впервые, особенно где-нибудь в ночном лесу – практически любой пришёл бы в суеверный ужас и бросился бежать без оглядки.
Возраста человек был неясного. Роста был среднего, примерно одного с рыжебородым. Но на этом их сходства заканчивались. Ну, если конечно, не считать за сходство наличие бороды.
Борода у вышедшего из леса – была чёрная как смоль, и зарос он ею буквально «по самые уши». При взгляде на него казалось – будто не лицо у него, а одна сплошная борода.
Одет человек был так же в чёрную одежду. Впрочем, нет – сказать чёрная она была, белая или какая-либо другая – было невозможно, ибо она была просто грязная. Было видно, что одежду свою человек давно не снимал и не стирал. К одежде его во множестве своём – прилипли палки, листья, мох. Руки так же были чёрными от грязи, в волосах был колтун. Словом, всем своим видом он был похож больше на лешего, чем на человека.
Но самое страшное, что было в этом человеке – его глаза. Его застывший, стеклянный взгляд – смотрел одновременно на всё и ни на что, словно сквозь пространство и время. С первого взгляда на него можно было понять – что это были глаза сумасшедшего, глубоко больного человека.
В руках вышедший из леса