женатых мужчин и хотелось бы показаться где-нибудь со взрослым мужчиной, потому они и принимают приглашения, так что и я тоже могу. Разумеется, мой отец меня знал».
Что касается понедельника, то утром начиная с девяти сорока и до десяти пятнадцати Эльма находилась в кабинете мистера Буша, где писала письмо под его диктовку, после чего вернулась в «шумную комнату». Примерно в половине двенадцатого Джон Мерсер привел туда незнакомого типа, потребовал общего внимания, и тот тип спросил у девушек, не входил ли кто-нибудь из них утром в кабинет Эшби или не видел, как кто-то входил или выходил, и в ответ услышал единогласное «нет», а после Мерсер рассказал им, что произошло.
Даже я, человек, который прекрасно разбирается в симпатичных молодых женщинах, не заподозрил, что она что-то скрывает, кроме разве что одного момента, когда я под конец спросил, кто, по ее мнению, оговорил в полиции их с Эшби. Она ответила, что не может никого назвать, даже и пытаться не хочет. Я сказал, что это странно, что любой человек, мужчина или женщина, зная, что кто-то его оклеветал, очень даже может предположить, кто именно это сделал. Но если кто-то и имел на нее зуб, она об этом не знала. Возможно, знал Эшби, но он умер.
Без пятнадцати одиннадцать я как раз заканчивал печатать эту часть, когда зазвонил внутренний телефон. Я повернулся и снял трубку. Вулф редко прерывает свои встречи с орхидеями ради того, чтобы мне позвонить. После завтрака у себя в комнате он сразу поднялся в оранжерею, а потому мы с ним в тот день еще не виделись, и я пожелал ему доброго утра.
– Доброе утро, – ответил он. – Чем занимаешься?
– Заканчиваю печатать доклад о пресс-конференции с мисс Вассос. Только суть. Не дословно. Почти закончил.
– Ну и как?
– Ничего особенного. Кое-что может оказаться полезным. Что касается веры ее словам, теперь я поставил бы пятьдесят к одному.
– Или больше, – хмыкнул он. – Что, предположительно, могло бы заставить ее прийти ко мне, если это неправда? Черт возьми! Где она сейчас?
– Наверху. Разумеется, на работу сегодня она не пойдет.
– Поела? Гостья, званая или нет, не должна сидеть голодной.
– Она не голодная. Поела. Звонила в офис окружного прокурора узнать, когда можно забрать тело. Вот туда она пойдет.
– «Таймс» подтвердила ее предположение. Они пишут – разумеется, не прямо, – что полиция считает, будто Эшби убил ее отец, после чего покончил с собой. Прочел?
– Ага. Она тоже.
– Но и «Таймс» может ошибаться, и она тоже, конечно. Может быть, мистер Кремер хитрит, и если да, то оставим это на его совести. А тебе придется это выяснить. Так чтобы наверняка.
– Лон Коэн может знать.
– Нет. Придется встретиться с мистером Кремером. Безотлагательно.
– Если он жульничает, я и носа его не увижу.
– Разумеется. Придется проявить смекалку. Полагаюсь на твой ум и опыт.
– Ага. Я такой. Через пять минут допечатаю и пойду. Положу