Да зачем мне этот анализ? Вам бы только цену заломить! Конечно, не вы же по счету платите…
Йинка косится на меня – проверяет, на месте ли, слежу ли за ней. Она вспоминает, что, если выйти за рамки приличия, придется выслушивать мою хорошо отрепетированную лекцию «О моральных принципах и культуре в больнице Святого Петра». Йинка растягивает губы в улыбке.
– Хорошо, сэр, анализ проводить не будем. Пожалуйста, присядьте. Я вызову вас, как только освободится доктор.
– Так он сейчас не свободен?
– Нет, сэр. К сожалению, вы опоздали, – Йинка смотрит на часы, – уже на сорок минут, поэтому вам придется ждать, когда у него появится окно.
Мужчина резко качает головой, усаживается и поднимает глаза к телевизору. Через минуту он просит включить другой канал. Йинка бормочет ругательства, а заглушают их только радостные детские вопли из игровой да ропот футбольного комментатора по телевизору.
Танец
В Айюлиной комнате гремит музыка. Она слушает I Wanna Dance with Somebody Уитни Хьюстон. Что-то мрачно-жаждущее, вроде песен Браймо [7] или Лорд [8], подошло бы ей больше, чем музыкальный эквивалент пакетика «Эмэндэмс».
Хочется под душ, хочется смыть запах больничного дезинфектанта, но я открываю дверь в комнату сестры. Айюла мое присутствие не чувствует: она стоит ко мне спиной, резко качает бедрами из стороны в сторону и скользит босыми ногами по белому ковру, делая разные шаги. Ритмичными ее движения не назовешь – так танцует человек, не скованный ни публикой, ни застенчивостью. Несколько дней назад мы скормили труп морю, а сегодня, пожалуйста, Айюла уже танцует.
Я прижимаюсь к дверному косяку, смотрю на сестру и безуспешно пытаюсь понять, как работает ее голова. Для меня Айюла так же непостижима, как затейливая графика на стенах ее комнаты. Айюла встречалась с художником, который покрыл отштукатуренные стены жирными мазками черной краски. Изысканной комнате с белой мебелью и мягкими игрушками графика не подходит совершенно. Лучше бы он ангела нарисовал или феечку. Своим щедрым подарком и талантом художник явно надеялся застолбить себе место в Айюлином сердце или как минимум в ее постели, только вот ростом он не вышел, а зубы у него едва помещались во рту. В награду Айюла погладила его по голове, купила ему банку колы – и все, привет!
Она начинает подпевать и страшно фальшивит.
– Айюла! – зову я, прочистив горло.
Не прерывая танца, она поворачивается ко мне и расплывается в улыбке.
– Как дела на работе?
– Нормально.
– Класс. – Айюла колышет бедрами, сгибает ноги в коленях. – Я тебе звонила.
– Я была занята.
– Хотела приехать к тебе, чтобы мы вместе сходили на ланч.
– Спасибо, но ланч у меня обычно прямо в больнице.
– Ага.
– Айюла… – вкрадчиво начинаю я.
– М-м-м?
– Давай я нож заберу.
Танец замедляется, пока не остаются лишь покачивание корпусом и редкие взмахи руками.
– Что?
– Говорю,