В открытое небо (основано на жизни французского писателя и летчика Антуана де Сент-Экзюпери)
к своим гостям.
Оба выходят в сад; дышащая Атлантикой ночь выстудила Биарриц. Наконец-то они одни! У Тони имелись огромные запасы приготовленных для нее слов, самые удачные фразы он повторял в поезде часами, желая предстать перед ней величайшим соблазнителем. Однако сейчас он в дурном настроении после невыносимого вечера и измучен тем, что она не отвечает на его любовь с той же страстью, что есть у него. Луиза останавливается на крыльце, на ее лице и в ее голосе отражается холод ночи.
– Какая муха тебя укусила, Тони? С какой стати ты так странно себя ведешь?
– Мне не нравятся эти люди.
– Тебе они не нравятся? Но ведь это мои друзья! Мог бы быть любезнее. Граф и графиня Монлюсон – владельцы сталелитейного производства, самого крупного в регионе, месье Кальмет – прокурор, и ходят слухи, что вскоре станет министром…
– Министром…
– Да! Министром юстиции!
– Знаешь что? Сегодня, пока я ехал сюда, в поезд села женщина, без шляпы, с пятью ребятишками. У нее совершенно точно нет ни титулов, ни производств, но она объясняла очень важные вещи – своим детям, да и мне тоже. Светские люди никогда ничему меня не научили.
– Ты очень нетерпим…
– Да, это правда – я нетерпим! Терпимость мне не нравится! Нет у меня этой легкости, как у твоих друзей, чтобы ко всему на свете относиться как к игре.
– Ты становишься в некотором смысле неприятным…
– Да, я неприятен, это правда! Приятные люди, как этот индюк с эспаньолкой, которые отпускают парочку поверхностных комментариев и считают себя после этого очень умными, выводят меня из себя.
– Тебя все на свете выводит из себя…
– Могла бы выделить этот вечер для нас одних.
– А ты не проявил деликатности и не спросил, занят ли у меня этот вечер или свободен.
– Но ведь я специально приехал из Парижа! Семьсот километров пути, чтобы увидеть тебя.
– Мне очень жаль, что ты проехал столько километров, но вот только я тебя об этом не просила.
Хуже всего то, что Луиза даже не злится, произнося эти слова, как будто в глубине души ей абсолютно все равно, что он сделает или не будет делать. И это раздражает его еще сильнее.
– Полагаю, нам нужно поговорить, не так ли? Ты и я помолвлены или ты уже об этом позабыла среди такого количества званых вечеров для министров?
– Так ты проехал столько километров исключительно для того, чтобы упрекать меня?
И она вновь поднимает на него глаза, эти пронзительные волшебные глаза. И он опускает голову, как делают дети, когда им за что-то выговаривают. Он понимает, что оплошал, дал маху еще раз. Ярость улетучивается, и он весь сдувается, как проколотый воздушный шарик.
– Лулу, прости меня, пожалуйста. Я самый смешной клоун на свете! Мне жаль, так жаль, очень. Я вовсе не хотел показаться дерзким, просто эти месяцы вдали от тебя были сплошным страданием.
Теперь она смотрит на него, и в первый раз за все время их знакомства он видит ее по-настоящему серьезной.
– Ты