желудок не в порядке, а, Фиппен? – спросил викарий, принимаясь резать ветчину.
Мистер Фиппен тоскливо покачал большой головой, жалобно посмотрел на доктора Ченнери и, вздохнув, достал из нагрудного кармана куртки маленький футляр красного дерева, из которого извлек пару аптекарских весов с гирьками, кусочек имбиря и отполированную серебряную терку.
– Любезная мисс Стерч, простите инвалида? – Мистер Фиппен начал медленно тереть имбирь в ближайшую чашку.
– Отгадайте, из-за чего я опоздал на четверть часа сегодня утром? – Викарий загадочно посмотрел на сидящих за столом.
– Пролежал в постели, папа, – закричали трое детей, торжествующе хлопая в ладоши.
– А вы что скажете, мисс Стерч? – спросил доктор Ченнери.
Мисс Стерч по обыкновению улыбнулась, по обыкновению потерла руки, по обыкновению скромно откашлялась, пристально посмотрела на чайник и с самой милой учтивостью попросила извинить ее, если она ничего не скажет.
– Твой черед, Фиппен, – сказал викарий. – Ну, отгадай, отчего я сегодня опоздал?
– Любезный друг, не проси меня угадывать, я знаю ответ! Я видел, что ты вчера ел за ужином, видел, что ты пил после ужина: никакой желудок этого не выдержит, даже и твой. Угадать, отчего ты опоздал сегодня утром! Ха! Я знаю. Ты, бедная, добрая душа, ты принимал лекарство!
– Не прикасался ни к одному за последние десять лет! – ответил доктор Ченнери с видом набожной благодарности. – Нет, нет, вы все ошибаетесь. Дело в том, что я был в церкви, и что вы думаете, я там делал? Слушайте, мисс Стерч, слушайте, девочки, внимательно. Наконец бедный слепой юноша Фрэнкленд стал счастливым человеком: я обвенчал его с нашей милой Розамондой Тревертон этим самым утром!
– И не сказали нам, папа! – воскликнули обе девочки с досадой и удивлением. – Не сказали нам, хотя вы знаете, как мы были бы рады это видеть!
– Вот оттого-то я вам и не сказал, мои милые, – ответил викарий. – Молодой Фрэнкленд не настолько свыкся со своим недугом, бедняга, чтобы терпеть, когда его публично жалеют и смотрят на него в образе слепого жениха. Он так боялся стать объектом внимания в день свадьбы, а Розамонда, истинно добросердечная девушка, так беспокоилась о том, чтобы были исполнены его малейшие прихоти, что мы решили обвенчать их в такой час утра, когда никто из бездельников не будет слоняться в окрестностях церкви. Я был обязан сохранять втайне назначенный день, также и мой помощник Томас. Кроме нас двоих, жениха с невестой и отца невесты, капитана Тревертона, никто ничего не знал.
– Тревертон! – вскрикнул мистер Фиппен, протягивая чашку с натертым имбирем на дне мисс Стерч, чтоб она наполнила ее. – Тревертон! Достаточно чаю, любезная мисс Стерч. Как это удивительно! Я знаю это имя. Долейте воды, пожалуйста. Скажи мне, любезный доктор. Очень, очень благодарен, не надо сахару, он окисляется в желудке. Скажите, эта мисс Тревертон, которую вы сегодня венчали. Очень благодарен; молока