себя как какая-нибудь горничная со своим любовником. Не может быть! Не говори мне этого вздора, я не поверю!
Но то была сущая правда. В комнате стояли отличные кресла, набитые лучшим конским волосом, а еще великолепные книги. Миссис Фрэнкленд могла устроиться в весьма удобном кресле и услаждать свой ум чтением об археологии или богословскими истинами, или поэтическими красотами, но такова легкомысленность женской натуры: она не обращала внимания на эти духовные сокровища и предпочитала колени своего мужа мягким креслам.
Некоторое время она сидела в недостойной позе, которую мисс Моулэм с такой наглядной точностью описала матери, затем подняла голову и серьезно посмотрела в спокойное, задумчивое лицо слепого человека.
– Ленни, ты сегодня очень молчалив. О чем ты думаешь? Если ты мне расскажешь все свои мысли, я расскажу тебе свои.
– Ты действительно хочешь знать все мои мысли? – спросил Леонард.
– Да, все. Ты не должен скрывать от меня ничего. О чем ты теперь думаешь? Обо мне?
– Нет, не совсем о тебе.
– Тебе должно быть стыдно. Я тебе надоела за эти восемь дней? С тех пор как мы здесь, я только о тебе и думаю. Ты смеешься?! Ах, Ленни, я тебя так люблю! Могу ли я думать о ком-нибудь другом? Нет! Я не стану целовать тебя! Я хочу прежде знать, о чем ты думаешь.
– О сне, который видел прошлой ночью. С тех пор как я ослеп… Ты, кажется, не хотела целовать меня, пока я не расскажу, о чем думаю!
– Я не могу не целовать тебя, когда ты начинаешь говорить о своей слепоте. Скажи мне, Ленни, помогаю ли я восполнить эту потерю? Ты счастливее, чем был раньше? Возвращаю ли я тебе хоть долю прежнего счастья?
Говоря это, она повернула голову в сторону, и это движение не ускользнуло от Леонарда, он осторожно поднял руку и коснулся ее щеки.
– Ты плачешь, Розамонда.
– Я плачу! – ответила она внезапно веселым тоном. – Нет, мой друг, – продолжала она после паузы, – я не хочу обманывать тебя даже в таких пустяках. Мои глаза теперь служат нам обоим. Во всем, в чем не может помочь тебе осязание, ты зависишь от меня. Могу ли я обмануть тебя, Ленни? Да, я плакала, но недолго. Не знаю, как это получилось, но никогда в жизни я не жалела тебя и не сочувствовала тебе так, как в этот момент. Но продолжай, ты хотел что-то сказать, продолжай.
– Я хотел сказать, Розамонда, что с тех пор, как я потерял зрение, я заметил в себе одну любопытную вещь. Мне часто снятся сны, но я никогда не вижу себя слепым. Я часто посещаю во сне места, которые я видел, и людей, которых я знал, когда у меня было зрение, и, хотя в те моменты я чувствую себя настолько же самим собой, как и сейчас, когда я бодрствую, я ни в коем случае не чувствую себя слепым. Во сне я брожу по всем старым местам и никогда не должен нащупывать дорогу. Я разговариваю во сне со старыми друзьями и вижу на их лицах выражения, которые, проснувшись, я никогда больше не увижу. Я потерял зрение уже больше года назад, и все же прошлой ночью это вновь было для меня шоком – проснуться и внезапно вспомнить, что я слеп.
– Что