окрасил ее щеки, и она заговорила торопливо и неуверенно, вложив перо в руки горничной.
– Подпиши! – крикнула она, слабо стуча рукой по покрывалу. – Подпиши: «Сара Лисон, свидетельница». Нет! «Соучастница». Возьми и свою ответственность, я не позволю переложить ее на меня. Подпиши, я настаиваю на этом! Подпиши, как сказано.
Сара повиновалась, и мистрис Тревертон, взяв бумагу, сказала все с тем же театрально-торжественным жестом:
– Когда я умру, ты передашь это своему господину и ответишь на все его вопросы так же правдиво, как на страшном суде.
Всплеснув руками, Сара впервые посмотрела на хозяйку пристальным взглядом и впервые заговорила с ней спокойным тоном:
– Если бы я только знала, что скоро умру, с какою радостью поменялась бы с вами.
– Обещай мне, что отдашь бумагу своему господину, – повторила мистрис Тревертон. – Обещай! Нет! Обещанию твоему я не поверю – мне нужна твоя клятва. Возьми Библию – Библию, которой пользовался священник, когда был здесь сегодня утром. Подай мне Библию, или я не упокоюсь в могиле. Подай ее или я приду к тебе с того света. – Она рассмеялась, повторив угрозу. – Да, да, Библию, что читал священник, – рассеянно продолжала мистрис Тревертон, когда книга была принесена. – Священник – бедный слабый человек – я напугала его, Сара! Он меня спросил: «Примирились ли вы со всеми?» А я ему сказала: «Со всеми, кроме одного…» Ты знаешь, Сара, о ком я.
– О брате капитана? Ох, не умирайте во вражде, с кем бы то ни было. Не умирайте во вражде даже с ним, – умоляла Сара.
– Священник тоже так сказал. – Взгляд мистрис Тревертон блуждал по комнате; а голос становился все более низким и сбивчивым. – Вы должны простить его, сказал мне священник. А я ему ответила: «Нет, прощу всех на свете, только не брата моего мужа». Священник испугался, Сара, и отошел от моей постели. Сказал, что будет за меня молиться и скоро вернется. Но вернется ли?
– Конечно, – ответила Сара, – он человек хороший и обязательно вернется. Скажите ему, что простили брата капитана. Дурные речи, которые он говорил о вас, рано или поздно вернутся к нему. Простите его! Простите его перед своей смертью!
Произнеся эти слова, Сара попыталась тихонько убрать Библию с глаз хозяйки. Но мистрис Тревертон заметила это движение, и угасающие силы вспыхнули в ней.
– Стой! – крикнула она, и в потухших глазах ее вновь вспыхнул отблеск прежней решимости. С усилием схватила она руку Сары и прижала ее к Библии. Другой рукой она водила по покрывалу, пока не нашла письмо, адресованное мужу. Пальцы ее судорожно сжали бумагу, и вздох облегчения слетел с губ.
– Ах, теперь я вспомнила, зачем мне нужна была Библия. Я умираю в полном сознании, Сара, и ты не сможешь обмануть меня. – Она помолчала, улыбнулась и прошептала: – Подожди! Подожди! Подожди! – и потом прибавила театральным тоном: – Нет! Обещанию твоему я не поверю – мне нужна твоя клятва. Встань на колени. Это мои последние слова на этом свете – ослушайся их, если осмелишься.
Сара