давно истощили терпение простых людей и они взбунтовались. Это аристократам нужен был меч – без него их жизнь лишалась смысла. Но горожанам была ненавистна война: она отнимала у них хлеб и привычную жизнь – ремесленников и торговцев.
И герцог Бургундский решил воспользоваться этим. В своем авантюризме и беспринципности он пошел значительно дальше, чем от него ожидали самые смелые до предположений противники. В отличие от арманьяков, не желавших связываться с чернью, герцог сделал ставку на простолюдинов, завлекая их лестными обещаниями дать новые свободы и во всем виня своих противников.
Одним из его самых смелых ораторов был лиценциат канонического права, ректор университета Пьер Кошон де Соммьевр. Не то чтобы он рвался на такую работу, но кто платит, тот не спрашивает твоего желания. Окруженный надежной охраной на улицах столицы, Кошон говорил внимающей ему толпе:
– Парижане, скажите мне во имя Бога, сколько же мы будем терпеть насилие арманьяков? Они потеряли стыд и честь! Только власть, что они строят на потоках крови – вашей крови! – интересует их! – Пьер Кошон был искренен в своей ненависти к сторонникам Карла Орлеанского и графа Арманьяка. Его пестовали бургундские герцоги и от них он получал золото. – Идите же и берите Бастилию, где томятся лучшие сыны Франции! Господь взывает к вам! Берите штурмом особняки тех, кто покрывает арманьяков! Это они виноваты в ваших бедах!
Самое главное – вовремя бросить клич. И герцог Бургундский, пользуясь талантами таких, как Пьер Кошон, его бросил.
Первыми взбунтовались мясники – самая сильная и решительная порода горожан. Владельцы скотобоен взяли в руки оружие. Как дворяне – вассалов, они призвали на войну с арманьяками многочисленных подмастерьев-живодеров. За ними последовали дубильщики кож и скорняки.
Все эти люди умели держать в руках ножи и топоры. Их вождем стал неукротимый живодер Симон Лекутелье по прозвищу Кабош. Наиболее богатые горожане были рады вверить такому отчаянному человеку, готовому свергнуть самого короля и его опекунов, всю полноту власти. Вверить, но – временно…
27 апреля 1413 года восставшие ворвались в Парижскую ратушу, перебив охрану, вооружились с ног до головы и осадили дворец короля. Карл Шестой, пребывая в безумии, никого не слышал и ничего не видел.
«Требуем ареста королевских чиновников!» – кричала толпа кабошьенов.
Но король молчал – он представлял себя тонким стеклянным сосудом, одно прикосновение к которому может его погубить.
«Требуем снизить налоги и обуздать аристократов!» – ревели мясники и примкнувшие к ним горожане других профессий.
Но король безмолвствовал. Он был хрупким стеклом, печально звеневшим от гула парижских улиц.
Кабошьены взяли штурмом грозные особняки сторонников арманьяков – герцогов Гиеньских и графов