От протопопа Аввакума до Федора Абрамова: жития «грешных святых» в русской литературе. М. Н. Климова

к Богу за всю историю христианства повторили немногие. Однако обращение к творчеству Аввакума показывает, что такое восприятие было не единственно возможным. Для мятежного протопопа житийный текст был не только несомненной правдой, неизменно волнующей, как только что происшедшее (так, несколько раз в своем творчестве он вспоминал глубоко поразившую его историю блудницы из Жития Феодора Едесского), но именно «учебником жизни» и примером для подражания. Помимо только что разобранного случая сошлемся на известное письмо к боярыне Морозовой, которой он в сердцах советует последовать жестокому поступку девы Мастридии[98]. Традиция «интимного» восприятие житийных текстов получила свое продолжение в русской классической литературе.

      Пересказы православных житий в русской литературе первой половины XIX века («Легенда» А. И. Герцена и «Мария Египетская» И. С. Аксакова)

      Как уже было сказано ранее, литературные обработки православных житий стали достоянием русского читателя относительно поздно, к середине XIX в. Основные причины тому – разрыв между церковной и светской ветвями русской культуры и строгость духовной цензуры, нередко усугублявшаяся авторской самоцензурой. В этом отношении показательны первые опыты такого рода, по разным причинам так и не ставшие достоянием читателя-современника: повесть А. И. Герцена «Легенда» (1835) и поэма И. С. Аксакова «Мария Египетская» (1845).