Зачем делиться, когда и так все ясно? Один комитет убил сразу двух зайцев: и прочие ульи спас, и Самойлова от расправы спас, так как многие считали, что народ просто трусит вступать в РКП из-за пчел. А кроме того, уничтожив гнездо, Самойлов обеспечил себе большинство в комитетском Совете и возможность в любой момент разогнать комитет и поставить на его место своего человека.
Но, уничтожив гнездо, Самойлов не ограничился этим. Разгневанные гибелью улья, пчелы стали таскать его сор к себе из сада и из сараев, тащили рамки с расплодом и даже сам сломанный улей притащили. И вот, когда оставалось поставить в улей лишь расплодную рамку, Самойлов увидел это и схватил улей.
Пчелы зашумели:
– Берегись, Самойлов!
– Сам отдавай!
– Не получишь от нас поддержки!
Самойлов побледнел, открыл рот, но ничего не сказал. А пчелы уже тащили улей к обрыву. Тогда, выхватив из кобуры револьвер, Самойлов стал стрелять по пчелам. Ох и много же он убил! Больше пол-улья. Бросились на него пчелы и жалом, жалом норовят уколоть, а он хоть и с револьвером, а все же человек.
– Сдавайся, Самойлов, – кричали пчелы, – сдавайся!
Но он ничего не слышал. Думал только об улье с пчелами и продолжал стрелять. Наконец на тропинке остались одни только обеспамятевшие пчелы, а под обрывом – окровавленный труп председателя рабочего комитета пчеловодства Самойлова.
Самойлова похоронили с почестями, как героя. А в его доме организовали музей, где висят его фотографии в костюме пчеловода и с винтовкой. И на доске возле фотографии написано золотыми буквами:
«Памяти председателя Пчелиного комитета, товарища Алексея Самойлова, убитого кулаками в 1925 году».
«А что же пчелы?» – спросит читатель. Об этом пчелами написано мало. В основном говорится, что они стали сотрудничать с советской властью. Но это – пчелы-труженики, которые ничего не знали об Октябрьской революции. А что же пчела-королева? – об этом вразумительного ничего не написано.
Встреча
Это началось у меня с самого детства. Где-то с трех лет. Я не могу точно припомнить, что со мной случилось, но я знаю, что нечто произошло. Я заболел. Или нет, я не заболел, я просто превратился в другого человека. Кто-то другой распоряжался мной, моими поступками, желаниями. Я не мог противиться этому, но и не хотел. Это было ужасно. Постепенно это стало приобретать форму. Я не мог противиться приказам одеваться, умываться, идти гулять. Когда я выходил гулять, все вокруг радовались и ликовали. Как только я входил домой, все плакали. Сразу же после прогулки я превращался в послушного истукана, в робота. Я должен был ходить, стараться не шуметь, быть всегда веселым и жизнерадостным. По дому я должен был двигаться бесшумно, помогать по хозяйству, содержать в порядке квартиру, мыть посуду, короче, делать все то, что делают другие члены семьи.
Никто не мог догадаться, что со мной случилось. Я был нормальным, послушным ребенком, учился хорошо. В голову никому не приходило, что я могу оказаться