ударила в мое левое колено, очень мягко, точно поцеловала, но кость сломалась. Больно было ужасно.
Я вспомнил, как корчился в маслянистой луже громила на парковке перед стрип-клубом неподалеку от Бэрда.
– Почему ты нам ничего не сказала? – спросил Джо.
Она не ответила ему.
– Но нога ведь заживет? – спросил он.
– Конечно, – успокоила его мать. – Это ерунда.
Джо посмотрел на меня.
– Что еще? – поинтересовался я.
Она продолжала смотреть на стену. Снова отмахнулась от моего вопроса.
– Что еще? – повторил Джо.
Мать взглянула на меня, потом перевела глаза на него.
– Мне сделали рентген. Я пожилая женщина, по их представлениям. Они считают, что пожилые женщины, которые ломают кости, рискуют заболеть пневмонией. Мы лежим неподвижно, наши легкие заполняются жидкостью, и там развивается инфекция.
– И что?
Она молчала.
– У тебя пневмония? – спросил я.
– Нет.
– Так что же случилось?
– Они обнаружили. При помощи рентгена.
– Что обнаружили?
– Что у меня рак.
Никто из нас довольно долго ничего не говорил.
– Но ты это и без них знала, – сказал я.
Она улыбнулась мне, как всегда.
– Да, милый, я знала.
– Как давно?
– Год, – ответила она.
– Рак чего? – спросил Джо.
– Теперь уже всего.
– Он поддается излечению?
Она только покачала головой.
– А раньше поддавался?
– Не знаю, – сказала мать. – Я не спрашивала.
– Каковы были симптомы?
– У меня болел желудок. Пропал аппетит.
– А потом рак распространился?
– Теперь у меня уже все болит. Он проник в кости. Да еще эта дурацкая нога портит мне жизнь.
– Почему ты нам не сказала?
Мать упрямо пожала плечами. Так по-французски и так по-женски.
– А что тут было говорить?
– Почему ты не пошла к врачу?
Некоторое время она не отвечала и наконец произнесла:
– Я устала.
– От чего? – спросил Джо. – От жизни?
– Нет, Джо, – улыбнувшись, ответила она. – Просто устала. Уже поздно, и мне пора в кровать, вот что я хотела сказать. Мы поговорим об этом утром. Обещаю. Давайте не будем сейчас поднимать шум.
Мы отпустили ее. У нас не было выбора. Наша мать была самой упрямой женщиной в мире. На кухне мы нашли разную еду. Сразу было понятно, что мама запаслась провизией специально для нас. Холодильник был забит продуктами, которые не представляют интереса для женщины, страдающей отсутствием аппетита. Мы поели паштета и сыра, сварили кофе и сели за стол. Внизу лежала тихая, пустынная, безмолвная авеню Рапп.
– Ну и что ты думаешь? – спросил у меня Джо.
– Думаю, что она умирает, – ответил я. – В конце концов, именно поэтому мы сюда прилетели.
– Мы сможем заставить ее лечиться?
– Слишком поздно. Это будет напрасная трата времени.