деловито завершил диалог Чито и двинулся дальше в канцелярию.
Его ученику ничего не оставалось, кроме как смирно поплестись в том же направлении. Хотя на сердце у Буфо повис тяжёлый камень.
Позже, покончив наконец со всеми делами, он улучил минутку и что есть духу рванул к церковным воротам.
Солнце сегодня пекло как проклятое, но Буфо не испугался и принялся вспоминать, в какой стороне от храма находится таверна крота Фуггса. Он знал, что шансов мало. Но если сейчас кто и мог помочь ему найти больше доказательств для спасения ласки, так это тот самый петух, которого она чуть не обворовала. Ведь, в конце концов, петух же её и схватил.
«Хм, интересно, что Птичий паладин мог забыть у нас в городе? – размышлял Буфо, шлёпая лапами по мостовой. – Ведь их орден отсюда далеко на севере».
Между тем каждый зверь с уважением уступал ему дорогу, поскольку не часто им удавалось застать на улице церковника.
В итоге Буфо пришёл к выводу, что петух просто исполнял здесь какое-то поручение своего ордена или главного храма церкви. А значит, мог послужить хорошим подспорьем в решении его проблемы. Ведь слово Птичьего паладина против слова главного церковника Мухотравья имело немалый вес. Особенно если этот петух был высокого ранга в своём ордене.
Но когда Буфо явился на место и зашёл в просаленное заведение Фуггса, то был просто обескуражен. Оказалось, что схвативший ласку Птичий паладин до сих пор пребывал тут! И был пьян в стельку!
«Что за дикость! – бухтел про себя Буфо, следуя за услужливым кротом в подвал, куда тот отвёл петуха под утро. – Паладины не пьют эля! Это запрещено их кодексом».
Однако знал об этом, похоже, только сам Буфо, поскольку в их края паладины заглядывали редко. И простой народ не имел представления о запретах ордена. Лишь о том, что все петухи с рождения становятся членами Птичьих паладинов. Исключений из этого правила не было.
– Вот он, – прогудел Фуггс, указав в сторону торчавших из темноты двух лап, утопающих в копне из перьев.
– Благодарю, уважаемый, – поклонился ему Буфо и осторожно подошёл к спящему петуху.
– Прошу простить, доблестный… э-э-э… – в морду жабу тотчас же шибануло парами перегара, и он был вынужден прикрыть нос рукавом робы. – Прошу простить, господин. Но мне очень нужна ваша помощь. Понимаете, та ласка, которую вы вчера поймали, – она-а…
Но петух, казалось, вообще никак не реагировал на его слова – лишь вставлял кое-где между ними свой храп.
– В общем, её хотят убить, – произнёс в конце концов Буфо как можно громче и чётче.
– Что-о?! Убить?! Кто посмел?! – заорал вдруг петух во всё горло и мгновенно вскочил с места.
Это заставило робкого Буфо буквально откатиться в сторону к бочкам с элем.
– То есть казнить. Наш, э… главный… – забормотал он.
– Неважно! Убийца должен быть наказан. Веди! – ретиво отчеканил петух, даже не взглянув на жаба. – За честь пер-р-натых!!!
Это был главный и единственный клич всех Птичьих паладинов на свете.
Глава