проявляли должную бдительность.
– Пожалуйста, позвольте задать вам еще парочку вопросов.
– Но если малышка вдруг заплачет…
– …то я помогу поменять ей подгузник – не переживайте. Как, кстати, зовут вашу младшую девочку?
– Кейтлин.
– Какое прекрасное имя! А я свою дочку назвала Мегги.
Они поднялись на крыльцо. Через проржавевшую и пыльную сетку двери Дэнс разглядела убранство дома на колесах: все завалено игрушками. Пластмассовые трехколесные велосипеды, за́мки, кукольные домики, пиратские сундуки – чего там только не было! Хотя внутри царил полумрак, чувствовалось, что там так же душно, как и на улице. Единственным источником света был телевизор. Крутили какую-то мыльную оперу.
Табата вопросительно подняла бровь.
– Хотелось бы кое-что уточнить про Бобби.
Дэнс не отступалась от женщины по одной простой причине: отвечая на вопрос Мэдигана, соседка сболтнула лишнее. Если в ходе допроса человек дает опережающий ответ на еще не заданный вопрос, то зачастую ему есть что скрывать. Табата, заявив, что ни вчера вечером, ни сегодня утром ничего не видела, сама загнала себя в угол.
«Видимо, что-то да произошло этим утром», – сразу же насторожилась Кэтрин.
– Мне и правда пора к детям…
Дэнс сняла очки и заглянула женщине в глаза:
– Табата, что вы видели нынче утром в доме Бобби?
– Ничего, – поспешно открестилась соседка.
Чтобы оценить поведение свидетеля или подозреваемого, требуются дни, а еще лучше – недели. Значимого результата можно добиться, лишь только беседуя на общие темы, когда человеку нет никакого смысла говорить неправду. В ходе допросов дознаватель отмечает для себя особенности поведения субъекта, когда тому нечего скрывать. А на следующем этапе он уже задает вопросы, касающиеся непосредственно преступления, и сравнивает две линии поведения. Допрашиваемый, услышав подобный вопрос, обычно испытывает стресс и так или иначе выдает себя.
Кэтрин Дэнс, будучи опытным дознавателем, умела подмечать некоторые особенности поведения прямо на ходу – без изнурительных допросов. Так Табату, например, выдал голос. Когда женщина солгала, ее голос прозвучал на тон выше, чем обычно: верный признак того, что свидетельница разволновалась.
Дэнс оглянулась на детектива Мэдигана и помощников, переминавшихся с ноги на ногу у трейлера Бобби. Похоже, они нервничали.
– Табата, давайте уже, сбросьте эту ношу с плеч, – спокойно сказала Дэнс. – Если вы поделитесь – всем станет только легче.
«Всем, кроме Бобби…» – мрачно добавила она про себя.
Когда Дэнс уличала допрашиваемых во лжи, то зачастую при этом проливалось немало слез. И плакали не только женщины, но и мужчины. Причем плакс среди представителей сильного пола встречалось предостаточно. Попавшись на лжи, люди рыдали, считая свое поведение недостойным. Порой уходило не меньше часа, чтобы убедить страдальцев, что ничего постыдного тут нет. Особенно когда ложь вызвана страхом за близких.
Табата, к облегчению