оставлять много следов, но сидхи-трапперы удовольствуются одним её запахом, рассеянным в ночи, едва заметно примятой травой, ненароком задетой веткой. Боевые эликсиры следовало беречь, и Гончая отмахивалась коротким прямым клинком. Воронёная сталь, закалённая в кузницах Некрополиса, с лёгкостью рубила незащищённую плоть, на земле корчились лианы и вьюнки, извиваясь в последних конвульсиях. Гончая аккуратно перепрыгивала через них и бежала дальше.
Однако у сидхов нашлись иные пути, и оказалось, что быстротой лесные жители вполне могут поспорить со слугой Некрополиса. Не помогли никакие снадобья.
Стремительные и неслышные, лесные лучники возникали то справа, то слева, то прямо перед Гончей. От летящих в спину стрел она уворачивалась, но когда сидхи оказывались у неё на дороге, путь приходилось расчищать сталью. Сидхи могли обогнать Гончую в лесу, но в бою она их всё равно опережала. Кармашки пояса быстро пустели, но зато позади Стайни оставались всё новые и новые тела. Оставались вместе с пятнами гудящего алхимического огня, который ничем не погасить, пока снадобье само не исчерпает свою силу; вместе с облаками ядовитого пара, с химическими же тварями на основе первоэлементов, что, выполнив свою задачу, тотчас же и погибали; обойма боевых снадобий стремительно пустела. Всё чаще приходилось пускать в ход клинок, и здесь сидхи, отличные фехтовальщики, уступали далеко не так легко. Гончую выручала только запредельная быстрота.
– Постой, постой! Интересно…
– Что?
– Нэисс сказала, что ты перебила всю её Ветвь. Откуда она это знает, если ты тащила её бессознательной?
– А… это потом. У них, сидхов, так. Чуют они друг друга, Ветвь свою то есть. Она, когда в себя пришла, почуяла. Ну и…
– Погоди, погоди… Подарочек, тобой там оставленный?!
– Да, – вздохнула Стайни и совсем низко опустила голову.
– Тоже скажешь, что ничего не помнила и не соображала? – в голосе Тёрна впервые прорезался гнев.
– Помнила… раз тебе рассказываю. Только это ведь не я его оставила, понимаешь, не я! – последние слова Стайни почти выкрикнула, прижимая кулачки к груди. Маленькие кулачки, и совершенно не верилось, глядя на них, что обладательница небольших аристократических ладоней, так не похожих на руки потомственной крестьянки, перебила несколько десятков сидхов в их собственной лесной крепости, причём проделав все трюки с бесчувственной Нэисс на плечах.
Тёрн резко отвернулся, кулачищи его сжались, шипы на локтях и плечах угрожающе шевельнулись – под бронёй перекатывались бугры могучих, как и положено дхуссу, мускулов. Не столь впечатляющих, как у многих матёрых дхуссов-воителей, но оставляющие далеко позади человеческие.
– Тёрн… Я…
– Помолчи. Пожалуйста, – оборвал он, не поворачивая головы. – Я не верил, – вдруг вырвалось у него. – Не верил, и всё тут. Чтобы целую ветвь… Сидхов… и дома их спалила, они ж там живьём горели, догадываюсь я, что ты им оставила…
– Тёрн… –