хорошее.
– Я из кожи вон лезу в каменоломне, чтобы сделать идеальную свадьбу для тебя.
– А мне так не кажется. Мне кажется, что ты работаешь допоздна, потому что не хочешь проводить время со мной.
– Ты думаешь, я не хочу проводить время с тобой?
– Я просто говорю, что мне так кажется!
– Так если я не хочу проводить с тобой время, почему я вообще на тебе женюсь?
– Я не знаю! – кричит она. – Какие у тебя на то причины?!
В голову немедленно приходит сотня Ужасных Мыслей, но у меня не получается призвать хотя бы одну Хорошую Мысль, даже если бы моя жизнь зависела от этого. Поэтому вместо этого я выкрикиваю самую не-Ужасную Мысль из всех Ужасных Мыслей, пришедших мне в голову, которая звучит как: «У меня на то нормальные причины!»
Я никогда раньше не слышал, чтобы кто-нибудь говорил что-то с таким презрением, с каким Дороти выплюнула мне в лицо:
– У тебя на то нормальные причины?
– Да, – говорю я. – Нормальные. Типа я люблю тебя и хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Ну вот все эти тупые клише, что, даже когда я злюсь на тебя, я люблю тебя и что лучший момент каждого дня – это просыпаться рядом с тобой. И меня убивает, что это все – нормальная, типичная фигня влюбленных, потому что я хочу верить, что наша любовь особенная – что она больше и интереснее всех остальных, – но жестокая правда в том, что моя любовь к тебе именно такая – последовательная, предсказуемая и скучная.
Я вижу, как Дороти немного смягчается, что хорошо, потому что я не знаю, что еще сказать.
– Ты поэтому хочешь козлов на нашей свадьбе?
– Что касается всех этих козлов… я пообещал твоему отцу, что они у нас будут. Мне пришлось попросить у него еще денег, потому что я купил Яйцо Обета от Феликса Вожновски, а я не мог его себе позволить.
Дороти подносит руку ко рту. Ее глаза расширяются.
– Ты купил Вожновски?
– Да, – говорю я. – Это глупо. Все это глупо, но… Я люблю тебя.
Дороти улыбается.
– Ну, в этом нет ничего глупого, – говорит она отстраненным тоном, который, как я знаю, она использует в те моменты, когда хочет выглядеть невозмутимой, но, поскольку ее голос дрожит, а глаза блестят от слез, это выглядит так искренне, как только может быть.
– Нет? – спрашиваю я, и она качает головой.
– Ты шутишь? – она говорит мягко и нежно. – Я, блин, в восторге.
Так, позвольте сказать, если раньше я считал Дороти красивой, то теперь, когда я стою у алтаря и вижу, как она входит в Хорошую Церковь в свадебной мантии – а за спиной у нее виднеются витражи, – тут уж хоть до ста лет доживи, а все равно ничего прелестнее не увидишь. И в этот момент я думаю: это самый лучший из всех возможных способов отпраздновать свадьбу, потому что это свадьба с Дороти.
Мой младший брат сам проводит жертвоприношение – мы останавливаемся на пятидесяти козлах, хорошее круглое число, – и все проходит без сучка и без задоринки, однако спустя полчаса, пока тетя Эстель читает стихотворение Гертруды Стайн, оказывается, что один из козлов не умер до конца, он