противоположного пола может привести к появлению потомства, а с представителем собственного – нет. Этот факт обычно экстраполируется до утверждения, что однополый секс противоестествен и потому есть зло (перевожу: высокомерно игнорирует божий замысел).
Если учесть, что природа механистична и аморальна, а также не является результатом разумного планирования, то эта позиция абсолютно беспочвенна. Искать в репродуктивной биологии с ее принципами поточного производства некие моральные ориентиры или предписания относительно того, как люди должны или не должны распоряжаться своими половыми органами, – значит принимать как данность, что наша репродуктивная анатомия задумана неким Творцом. Этот додарвиновский взгляд лежит в основе неубедительного довода против гомосексуальности, который обычно находит свое выражение в любимом фундаменталистами лозунге “Адам и Сева” (Adam and Steve).
Наше общество настолько занято вопросом, до какой меры “естественным” или “неестественным” является данное сексуальное поведение с эволюционной точки зрения, что мы упустили из виду куда более важный вопрос: является ли это поведение вредоносным? Во многом это даже более сложный вопрос, потому что естественность можно оценить по относительно простым статистическим параметрам (например, “как часто такое поведение проявляется у других биологических видов?” или “у скольких людей проявляется такое поведение?”), а понятие вреда в значительной мере субъективно. Вред как таковой невозможно прямо оценивать, потому что при его оценке используются определения, которые все понимают по-разному. Когда речь идет о вреде в половой сфере, то, что вредно для одного, для другого может быть не только безвредно, но даже полезно. Например, если бы Кейт Аптон сейчас зашла ко мне в кабинет, привязала меня к стулу, исполнила бы стриптиз и прижалась промежностью к моему лицу, я думаю, мне потребовались бы годы психотерапии. А если бы то же самое произошло с моим братом-гетеросексуалом или с одной из моих подруг-лесбиянок, я подозреваю, их мозг воспринял бы инцидент совсем по-другому. (Не говоря уже о том, как мозг жены моего брата воспринял бы реакцию брата на упомянутую промежность.)
В отношении вреда люди по-разному оценивают не только сексуальные действия, но и желания. Для религиозных людей этот разговор совершенно бессмыслен[10]. Но если отказаться от представления, будто можно совершить грех, просто помыслив о чем-либо, становится ясно, что желания (неважно, насколько девиантные) по сути безвредны, по крайней мере в физическом смысле. Психическое состояние – это “вздох, не более”[11], писал Жан-Поль Сартр. Конечно, может случиться, что сексуальные желания причиняют вред самому человеку (особенно если им подвержен тот, кто убежден, что мысли эти исходят от дьявола). И все же вероятность