Еще есть древнедаритский и глифы силы… Если принимать в расчет все слова – произносимые и существующие на письме, – всего в мире наберется несколько сотен тысяч слов. А то и миллионов. – Он перевел дух. – Полагаю, ты хотела сказать, что по сравнению со средствами, доступными поэту, набор твоих инструментов жалок и ничтожен? Я прав?
В глазах Долин вновь появился лукавый блеск.
– Быть может, ты смышленее, чем кажешься на первый взгляд. – Она улыбнулась. – Этот мальчик явно не твой подмастерье, Шраон. Кто он тебе?
Одноглазый кузнец довольно хмыкнул:
– Ты меня раскусила. Я обучил Аннева азам кузнечного дела, это правда, но на самом деле он ученик Содара.
Долин смерила Аннева внимательным взглядом:
– Так ты обучен грамоте? Эта перчатка сбила меня с толку, но теперь все встало на свои места. Впрочем, для писца или помощника священника у тебя слишком мускулистые руки. – Она повернулась к Шраону. – И много он знает?
В комнате повисла неловкая, звенящая тишина. С каждой секундой нехорошее предчувствие, терзавшее Аннева, нарастало. Почему Шраон так уклончиво отвечал на его расспросы о Долин? И почему сам даже не попытался снять Длань Кеоса, а решил доверить это дело другому кузнецу? Сам Аннев мог придумать лишь одно объяснение, от которого его бросило в холодный пот.
– Только подозревает, – нарушил тишину Шраон. – Я держал язык за зубами, но вид твоей кузни вызвал у него кое-какие догадки.
Аннев судорожно сглотнул, чувствуя, как от ужаса сжимаются внутренности.
– Неужели? – Долин, не сводя с Аннева проницательного взгляда, подошла ближе. – У него есть дар, верно?
Шраон тут же стал серьезен.
– Дар… и не только. Покажи ей!
Аннев нехотя повиновался. Глядя на Долин, он принялся медленно стягивать перчатку. Едва рука показалась из-под грубой кожи, как комната озарилась золотым сиянием. Женщина ахнула и прикрыла рот ладонью.
– Кеос, – выдохнула Долин. – Это… это она?
– Аннев, покажи ей всю руку.
Аннев сдернул перчатку, и перед потрясенным взором Долин предстала Длань Кеоса во всем своем ужасающем величии. Долин дрожащей рукой поманила Аннева к себе:
– Ты позволишь?
Аннев кивнул, и женщина с благоговейным трепетом прикоснулась к золотой поверхности. Ее пальцы обвели дымящуюся наковальню и молот, потом скользнули по буквам, начертанным на ладони и тыльной стороне руки. Аннев невольно вздрогнул: как ни странно, волшебный протез оказался намного чувствительнее его правой руки.
Долин шевелила губами, читая про себя таинственные слова. Memento Semper. Numquam oblivisci. Она перевернула руку ладонью вниз. Aut inveniam viam aut faciam.
– Ты знаешь, что это такое? – Она пристально посмотрела на Аннева.
К тому наконец вернулся дар речи.
– Да. Вы можете… могли бы помочь мне снять ее? Она проклята. Мне страшно. Помогите мне.
Аннев едва сдерживался, чтобы не заплакать.
– Я… я не знаю. Но я попробую. – Долин снова взглянула на золотой протез и покачала головой. – Это могущественная магия,