вно не сможет отказать. И если любая другая будет строить ровеснику глазки, то Саша просто сделает своё дело. А потом и подзатыльник даст. – Это Митя меня в драку втянул.
– Как тебе не стыдно, Мирон! Еще и стрелки переводишь на мальчика!
– Саш, – подает голос Митяй. – Он правду сказал. Просто эти уроды сказали, что ты скоро станешь их подстилкой, и я не мог удержаться.
Саша на миг теряется и это выражения недоумения на ее лице бесценно. В такие моменты с нее слетает заумность и остается только женственность. Она быстро обнимает брата, гладит его по голове, я в такие моменты ненавижу Митю, что ему достаются такие нежности. И я бы хотел, конечно, быть ей братом, только вот в груди ноет не по-родственному.
Саша поднимается, открывает рот, чтобы сказать «спасибо», но не разочаровывает, потому что редко против своих принципов идет. Не благодарить парней в детском доме, это чревато лишением девственности.
– Не важно! Ты старше! Он к тебе тянется! Значит, ты обязан его оберегать.
– А ты?
– Что я? – наконец поднимает она смущенный взгляд. Ни грамма флирта, только напряжение.
– Ты тоже ко мне тянешься? Ну я же старше.
– Как магнит с противоположным полюсом, – отвечает она и встает с колен, берёт брата за воротник и тащит в свой блок, где продолжит его отчитывать.
И я улыбаюсь.
– Магнит же… – но только потом до меня доходит, что противоположные полюса отталкиваются. Но я все равно как дурак радуюсь. Ощущать ее свежий запах так близко почти счастье. А смотреть, как плавно её узкие бедра двигаются из стороны в сторону, поэзия. Вся такая хрупкая, маленькая, беззащитная, при этом совершенно несгибаемая. Настоящая скрипка. И мало кто не хотел бы сыграть на ней своим смычком.
Она редко улыбается. В основном только своему младшему брату, к которому часто бегает в другой блок нашего детдома. Она редко говорит на уроках, но, если спрашивают, отвечает по делу. Она не пытается выделяться, но с её внешностью это сложно. Внимание привлекают и чуть раскосые, голубые глаза и волосы, что она вечно прячет в пучок, и попка яблочком. Это все не говоря о дерзких, упругих грудях, которые очень выгодно смотрятся с отвисшими дойками ее ровесниц.
Саша Самойлова появилась в приюте несколько лет назад. Испуганная, нескладная, вечно всех поучающая. Я бы даже не заметил её, если бы не её брат Митя, который как банный лист везде за мной таскался. Мне приходилось защищать его. И волей не волей общаться с Сашей.
И если сначала я думал, что она такая, как все эти девочки, что принимают подарки за свои прелести, но потом понял, что ей это не интересно. Мало того, ей и мальчики не интересны.
В какой-то момент, воруя из очередного богатого дома неподалеку безделушку, мне очень захотелось подарить ее ей. Так сильно та балеринка напоминала мне Сашку. Приехав в ту ночь, я стал очередным профаном, который попытал с ней счастье. И был близок к победе, ведь шкатулка Саше понравилась. Она почти минуту не отрывала взгляда от нее, ее лицо светилось, ее зубки то и дело покусывали пухлые губы.
В тот момент я осознал, насколько хороша будет Саша в богатых шмотках и на крутой тачке. Она достойна этого. И когда Саша протянула руку, мое сердце готово было выскочить из груди. Но она лишь закрыла крышку, прервав мелодичное звучание. В тот момент я понял, что погиб окончательно.
– Очень красивая, – только и сказала она, а мне захотелось прояснить.
– Я бы мог шантажировать тебя Митей.
– Мог бы, – пожала она плечами и ушла, а я остался стоять и усиленно думать, как мне завоевать сердце такой девушки.
И я пытался. Но намёков Саша не понимает, на пошлости не реагирует. Только иногда кивает в знак благодарности. Но это простое беззвучное «спасибо» ценнее благосклонности любой давалки в коридорах. Тем более, что в моменты кульминации я всегда думаю о Саше. О том, как сверкают золотом её волосы на солнце, а как грудь просвечивает через два слоя казенной ткани. Или о том, как она подставляет лицо каплям дождя, а они скользят по гладкой коже, теряясь в самых потаенных уголках ее тела. Но по-настоящему фантазию распалила ручка, колпачок которой она кусает, когда напряженно о чем-то думает.
И я даже готов был спросить прямо не готова ли она сменить колпачок на нечто более увесистое, смелости мне не занимать, как вдруг идя по коридорам я случайно услышал «Самойлова».
Я сворачиваю и иду за нашей директрисой и крупным мужчиной в синем костюме. Взрослый и, судя по одежде, при деньгах. Почему-то меня тронул страх, что Сашку хотят в бордель продать, а квартиру, положенную по государству, отнять… Такое нередко бывает, но я был уверен, что Сашку это не коснется. Поэтому нужно послушать, чтобы знать точно… Но услышанное повергает меня в ступор, а ноги немеют и подгибаются. В груди зреет боль утраты, хотя еще ничего не произошло.
Митю усыновят, а над Сашей возьмет шефство этот хрен. И что значит шефство?
– Вы уверены, что её не трогали?
– За ней хорошо наблюдают, как вы и просили. Я, конечно, не могу следить за ней круглосуточно,