не меняются
После очередного занятия я вышел из класса и наткнулся взглядом на очередного мужчину в штатском непримечательной внешности, ростом чуть выше среднего и лицом славянского типа. От основной массы таких же мужчин, тусующихся на курсах, он отличался отсутствием волевого подбородка и резко очерченных скул, какие так любят художники изображать на патриотических плакатах. А еще ожидавший меня человек отзывался на имя Петр и имел литературную фамилию Онегин. И я сразу понял, мне попытаются подсунуть какую-нибудь подлянку в красивой упаковке. С другой стороны, я ему так много какашек накидал за время нашего знакомства, что вполне честно ожидать обратку. По сути, его могли и дальше держать в резерве КГБ, если бы ни мои художества. Вдруг ему светила карьера первого секретаря ВЛКСМ всего Советского Союза?
Не светила. Я точно знаю, что если бы я не лез со своими какашками, то через три года комсомол бы самораспустился в условиях смены политического строя и гибели империи. А теперь по комсомолу ничего не ясно. Вдруг в голове возник вот неожиданный вопрос – я предполагаю, что СССР развалится неминуемо, я очень надеюсь, что будут реализованы планы обновленного руководства страны по смягчению падения, так вот – будет ли это считаться гибелью империи? Потеряв какую-то часть или даже многие из провинций и окраин, перестанет ли Россия быть Империей? Какая мне разница, спрашивается. Великодержавный шовинизм, так четко описанный Ульяновым (Лениным) из нашей крови никуда не делся. Если вспомнить Западных философов и политиков, вещавших в том плане бытия перед моим попаданием, все русские заражены этой имперской идеей, мол зараза въелась в них за многие сотни лет и мешает нормальным людям уничтожить этот оплот мракобесия и квасного патриотизма. Значит и сейчас в нас есть эта зараза, в восемьдесят восьмом году она тоже присутствует в крови, просто спит сучка.
– Добрый день, дорогой товарищ…
– Не создавай интриг на ровном месте, Жора. Привет!
– Я что, я строго по шаблонам, у нас тут секретность и всякие допуски к тайне. Рад видеть, Петр! Хотя и понимаю, что не с добром ты ко мне, ой не с добром.
– Да что ж так? Когда я тебе зла желал, Жорж?
– Не, ты не мне зла хочешь, а токмо пользы для родного Управления и Родины в целом. А уж как оно на моей шкуре отзовется, будет видно. Не так?
– Ну, где-то примерно может, и так. Но ведь не со зла!
– Ладно, Петя, давай не на сухую, пойдем в столовку покушаем. Я так понимаю, раз не по телефону, то не на три минуты – и мы пошли в сторону единственной точки общепита на территории учебного заведения для взрослых мальчиков. Да, девочек я тут среди курсантов не видел.
– Ты здесь вообще почему так плотно окопался, Жорж? В Москву носа не кажешь, в своей квартире не появляешься. Вроде приличное жильё у тебя, мне жена всю плешь проела по поводу отделки, такой же ремонт хочет.
– Прикинь, два часа в день сюда, потом два обратно стоя в толпе трудящихся. Я, знаешь, какое единение с народом ощутил! Вот прямо порой кушать не могу от чувства единения, особенно