Уральский Монстр. Хроника разоблачения самого таинственного серийного убийцы Советского Союза. Книга I
но в формате настоящей книги это всего лишь исторический фон. Для правильного понимания последующих перипетий сюжета гораздо важнее разобраться в том, как работала следственная «кухня» советского НКВД, и почему совершенно адекватные и разумные люди, попав в руки мастеров допросных дел, вдруг начинали оговаривать как самих себя, так и своих друзей, причем зачастую это делали не только на допросах, но и в залах судов и трибуналов.
Первое и самое очевидное, что приходит на ум в этой связи – подобного рода оговоры вырывали из уст невиновных жесточайшими побоями. Отчасти эта догадка верна. Политбюро ЦК ВКП (б) в 1937 г. официально допустило – хотя и негласно – применение мер физического воздействия к арестованным.
Причём пытку не следует понимать как брутальное избиение; лишение сна, пищи, содержание узника в неотапливаемой камере способны причинять страдания ничуть не меньшие, чем побои. Товарищ Дмитриев, разумеется, знал все тонкости своего непростого и специфичного ремесла, вникал во все детали оперативной, следственной и кадровой работы. Ответственного отношения к делу требовал и от подчиненных.
Фрагменты нескольких зарисовок Д. С. Балдаева, посвященных допросам и пыткам в органах охраны правопорядка сталинской поры. Ветеран советского МВД, полковник милиции Данциг Балдаев начинал свою карьеру в органах внутренних дел в 1948 г. в Ленинграде. Сначала он был пожарным, затем – тюремным контролёром, после окончания школы милиции попал в уголовный розыск. Балдаеву довелось общаться с теми самыми офицерами ленинградской комендатуры МГБ, что были причастны к репрессиям 1930-х гг. (Август Беккер, Георгий Жёмов и др.). Потрясенный их рассказами о методах ведения следствия, пыток и казней, Балдаев принялся рисовать миниатюры, каждая из которых основывалась на каком-то реальном эпизоде. Уже после распада Советского Союза более 300 зарисовок Балдаева были изданы как в России, так и за рубежом. Автор настоятельно рекомендует ознакомиться как с самими рисунками Данцига Сергеевича, так и его пояснениями к ним – более выразительную характеристику той эпохи сложно представить…
Насколько можно судить по известным ныне материалам, Дмитриев предпочитал действовать по заветам товарища Дзержинского, то есть в большей степени запугиванием и уговорами, нежели откровенным мордобоем. Нет, в Свердловске в конце 1930-х гг. тоже, разумеется, били на допросах – тогда наркомвнудельцы били по всей стране – но далеко не в тех масштабах, как это было принято в других управлениях. В «Большом доме» Управления НКВД по Ленинграду, например, арестантов избивали прямо в кабинетах. Хорошо известен случай, когда начальник управления Леонид Заковский (он же Генрих Штубис), войдя в кабинет, в котором разговаривали два сотрудника управления, без долгих предисловий ударил одного из них кулаком в ухо и со словами «вот так надо допрашивать!»