Кривая правда Фамусова. Библиотека журнала «Вторник». Александр Балтин

Достоевского – свет: дорога к оному, прохождение сквозь лабиринты, ради обретения световой гармонии.

      Бытует мнение о хаотичности языка классика – это так, и нет.

      Действительно, Достоевский с неистовостью – точно текст летит над земными препонами – сбивает пласты разных речений: канцеляризмы, жаргон – тут захлёст всего, мешанина, но – именно такой язык и нужен для построения лабиринта, ведущего к световым просторам, столь редко встречающимся в жизни.

      Если бы было иначе, не вышло бы эффекта, и речь на могиле Илюшеньки не прозвучала бы такой чистотой и болью.

      Раскольников кажется чистым настолько, что убийство невозможно: будто это развернулись фантазии его.

      Но нет – дребезжат детали, громоздится мерзкий быт, выглядывает из щели двери отвратная старушонка.

      Мерзкого много, провинциального много, церковных долдонов много.

      Страха, страсти.

      Мышкину не найдётся места – как не сложится условий для второго пришествия, как невозможно представить условия посмертного бытования.