это я твой велосипед зацепил? Кого ни спрашивал про него, все молчали.
– Про меня никто ничего не говорит. Правило Пикассо.
– Так я тебе еще за велосипед должен? – Никита понял, что у него со мной странные денежные отношения получились. Ведь он действительно хотел с утра заплатить тому студенту, который был владельцем велосипеда. Он отвлекся и, на фоне Граффити, на асфальте и прилегающей стене, не заметил его.
– Нет, за велосипед Вы мне ничего не должны. Терминатор починит. Про велик забудьте.
– Кто такой Терминатор? – Никита явно понял, что я девушка очень не простая, с интересным мышлением, и я, не смотря на манеру говорить, была умной и очень талантливой. Он был в прямом смысле восхищен моей работой, и сроки, в которые я выполняла свои картины, шокировали. Он любил живопись, и у него был друг-художник из Италии, и только он умел так быстро создавать шедевры.
– Никита Валерьевич, а вот это уже не ваше дело.
– Извини, мне не важно, кто там такой Терминатор, конечно, но за велосипед я заплачу, раз уж вина моя. К сумме заказа добавлю сто тысяч, подойдет?
– Сколько?
– Ты снова не расслышала?
– Да нет, просто, по-моему, Вы в ценах на велосипеды не ориентируетесь. Нолик лишний пририсовали.
– Нет, я хочу, чтобы ты купила себе новый хороший велосипед.
– Спасибо, – поблагодарила я.
– Можешь предупредить родителей, чтобы не волновались, – я немного замерла, а Никита оценивающе на меня посмотрел.
– Я что-то не то сказал? – уточнил мой учитель. Он просто не знает правду и не виноват в этом.
– Нет, ничего, просто нет у меня родителей, и не было никогда, – прояснила я ситуацию.
– Извини, не знал, – он испытал неловкость, и его взгляд стал задумчивым.
– Это в любом случае сейчас не важно, – я выдохнула.
Никита неопределенно кивнул и вышел за дверь. Я прошла в ванную комнату и позволила себе принять душ. Ванная комната была огромной. Все вокруг было отделано серебристой кафельной плиткой. Платформа душа была с неоновой подсветкой синего цвета. Я разобралась со стиральной машиной и потом, когда я нашла махровый халат и высушила волосы, переложила вещи в электросушилку.
Я сняла контактные линзы, и теперь мои глаза снова были цвета кофе. Я спустилась на первый этаж и пошла на запах еды.
– Проходи, садись, – отозвался Никита Валерьевич. – Знаешь, я подумал, что это скорее завтрак, чем ужин и приготовил нам глазунью с беконом, тосты и чай. Ты не против?
– Нет, совсем нет, – этот препод еще и готовит… Боже, и как меня угораздило.
– Тогда присаживайся, – я села за стол, и Никита тоже присел. Он начал есть, и я, испытывая неловкость и смущение, тоже приступила к трапезе.
– Коралина, можно тебя спросить, ты вообще родителей не помнишь? – поинтересовался учитель.
– Нет, не помню. Никита Валерьевич, можно мы не будем на эту тему с Вами разговаривать. Это личное.
– Да, я понимаю. Извини, – и потом он посмотрел на мои глаза.
– Что-то не так? – спросила я.
– У