только она вспомнила про сестру, ей стало больно и холодно. Запахнув повыше халат, Соня попробовала отодвинуться. Дима тотчас же отпустил её, тревожно всматриваясь ей в глаза, словно пытался понять, не перешёл ли некую грань, не вырвется ли она теперь навсегда.
– Анька убежала куда-то, – ответил он. – Мы на лестнице с ней…
– Нет, до того! – перебила Соня.
– А, ясно, – торопливо закивал он, радуясь, что она говорит с ним. – Анька шла с каким-то парнем, волосатиком. Я его не знаю. Небось, из ночного клуба.
– А ты – что делал ты? Где стоял?
Соне надо было представить всё – как это выглядело глазами сестры. Он помрачнел.
– У подъезда.
– Я тебя в окно не видала.
– Под козырьком. Я… я не знал, где этот. Просто ждал, чтобы кто-то вышел – ты или он…
Дима прервался, и оба замолчали. Соня не хотела и не могла сейчас говорить ни о чём, что происходило между ними всё это время, и особенно про Женю.
– И что – что они говорили? – первая подала голос Соня. – Анька с Костиком?
– Да он вроде звал Аньку к себе. А она – нет, мне к сестре надо.
– А как она это сказала, как? Зло, расстроено? Как? – Соня сверлила его взглядом.
– Нет… мирно, нормально. Даже вроде заботливо.
«Значит, – подумала Соня, – Женя сдержал обещание, позвонил Аньке».
– А потом?
– Ну… волосатик ей тут говорит – смотри…
Дима снова осёкся, но Соня кивнула – значит, Костик показал Аньке на цветы.
– А она?
– Остановилась. Потом оглянулась, меня увидала. Сначала к этому своему обратно метнулась, а потом передумала и снова в подъезд рванула. Мимо меня – как будто со мной незнакома. Я ей: привет, а она споткнулась на ступеньке и прямо мне под ноги грохнулась. Я, конечно, её поднимать, парень тоже… А она, как одержимая, вскочила – и наверх. Хиппи её постоял и ушёл.
– Митя… Она тебе что, совсем не нравится?
– Че-го?
Соня прикрыла глаза.
– Анька ревнует тебя. Сбежала из дома. Разговаривает со мной, как с врагом, хамит.
– Да ну ладно… – недоверчиво протянул Дима. – Она вроде вокруг меня не крутилась, как все эти…
– Все эти? – сузила глаза Соня.
– Сонь, они навязчивые и глупые. Вот Анька дура! Хочешь, я с ней поговорю?
Он сказал это просто, без всякого высокомерия.
– А ты, значит, взрослый и умный? – не удержалась она.
– Не знаю… – он серьёзно смотрел на неё. – Я кажусь тебе таким же придурком, как они – мне, да?
Она промолчала, но Дима не обиделся. Он вдруг хлопнул себя по лбу:
– Как есть придурок! Пять лет проучился, и нигде не кольнуло, что Анька – твоя сестра… Я ведь вообще мог тебя не встретить! Даже на дачу к вам ехать не хотел! Ты бы вышла за этого своего козла… и всё, конец, я тебя знаю! Ты бы даже разговаривать со мной не стала…
Вот как? Значит, он убеждён, что за Женю она уже не выходит? Впрочем, в чём ему