я ему это сказал. Толку никакого, – подумал Перек. – Значит, Вы мне ничего больше не расскажете? – уже вслух.
– Сын мой. Это промысел Божий. Произошло чудо, – приподнимая руки к верху. – Этот человек не погиб, на то воля Господа. А значит человек этот, признавший свои грехи, получил шанс на искупление.
– Спасибо за сотрудничество, – поблагодарил Мэтью.
Перек направился вновь к месту происшествия. Священник опустил голову, чувствуя себя виноватым.
– Инспектор Обер, – подошел старший инспектор. – Отпустите священника. Он больше ничего не знает.
– Он Вам что-то сказал? – с горящими глазами спросил инспектор.
– Нет. Просто человек устал уже. Оставьте его в покое. Тут дело не пойдёт дальше. Что до остального, действуйте по своим инструкциям.
– Я понял. Если появится ещё какая-то информация, мы передадим её в Интерпол на Ваше имя Мэтью Перек, – прочитал имя Обер со своего блокнота. – Старший инспектор Мэтью Перек. Верно, да?
– Да. Отдел Особого Приоритета. Просто поставьте аббревиатуру ООП.
– ООП, понял, – улыбнулся Обер и черканул это у себя в блокноте.
– Да. Всё верно. Я удаляюсь, – направившись к выходу.
– До свиданья, – вслед сказал инспектор.
– До свиданья, инспектор Обер, – обернулся Перек.
Рядом появился священнослужитель Морель.
– Сын мой, – подошёл преподобный.
– Да, святой отец, – остановился Мэтью. – Что-то ещё?
– Давайте отойдём.
– Хорошо, преподобный.
Они прошли несколько метров в сторону. Обер заинтересованно провожал их взглядом.
– Подальше от посторонних ушей, – прошептал священник.
– Так, Вы решили мне сказать?
– Нет, сын мой. Но, кое-что я могу Вам поведать.
– Боюсь, меня за это меня могут наказать, но если Вы меня не будите упоминать, то я…
– И? – встревожено вставил вопрос Мэтью. – Что именно Вы хотите мне сказать?
– Но, я думаю, что Вам это нужно знать. Чувствую я, что нужно.
– Я Вас слушаю. Что?
– После того, как он выстрелил в себя и выпал из исповедальни. Формально он уже был вне исповеди. Из его головы по полу текла кровь. Никогда не забуду этого. Ужас.
– И?
– Он повторил вновь эту странную фразу. Она мне не дает покоя. Она постоянно вертится в моей голове. Это Господь указывает мне, – Морель перекрестился и поцеловал крест. – И об этом я могу Вам сказать.
– Ну, не бойтесь. Я не буду упоминать Вас в отчетё.
– Хорошо, – тяжело вздыхая. – Так как это было сказано не в исповедальне, я могу сказать, по сути это не нарушит каноны.
– Ну, и?
– Я подбежал к нему. Из его головы бежала кровь. Я обнял его. Я молил Господа простить его. Но, он был ещё жив, – вздыхая. – Он вновь сказал это. Он сказал, я цитирую: „Двадцать восемь королей пристально смотрят за тобой“. А потом, он сжал мою руку и ещё добавил, то чего не говорил ранее: „Двадцать семь и один!“. После он угас насовсем.
– И? И это всё?
– Да