тот момент я поняла, почему Всемила полюбила его. В нем была жизнь – чувственная, горячая, трепетная. У него был особенная сила, которая, как я потом узнала, называется талантом. Тот, кто наделен талантом, может очаровывать им других людей. Талант – это тот же самый магический дар. Этим даром Григорий и покорил Всемилу.
– Я пытался попасть в Общину, несколько раз подходил очень близко, но собаки меня не пустили. Хоть бы один раз издали взглянуть на нее… Я очень скучаю по ней, Всемира.
Мы стояли друг напротив друга некоторое время. А потом он подошел ко мне, взял мои холодные руки в свои теплые ладони и взволнованно сказал:
– Передай ей, что если она захочет уехать со мной отсюда навсегда, ослушаться своих родных, отречься от своих духов… Если она сама захочет покинуть свой лес, то я буду самым счастливым мужчиной на свете. Я возьму ее с собой. Так и передай ей. Я буду ждать Всемилу через два дня на рассвете на этом же самом месте.
– А ты…. Ты не змей? – робко спросила я.
– Что? – переспросил он, а потом грустно рассмеялся и отвернулся к своей картине.
Все слова Григория я передала Всемиле. Она сидела, не шевелясь, а потом соскочила с лавки и затанцевала вокруг меня, улыбаясь от счастья. Оба дня она тайно собиралась в дорогу, складывая в небольшую котомку белье и платья.
Сестра была такая счастливая, что я тоже волей-неволей начинала улыбаться, глядя на нее. Но несмотря на это, я обе ночи не могла спать и перед моими глазами рисовались страшные картины того, что может случиться с сестрой и со всеми нами, когда обо всем узнает отец, и когда духи разгневаются.
И я не выдержала… Испугалась потерять ее навсегда. Я побежала перед рассветом к дому Мирослава и рассказала ему все. Побег Всемилы не удался. Она даже не успела пересечь ближайший перелесок.
Я снова стала всему свидетельницей: видела, как Мирослав схватил ее за талию, как сестра вырывалась, кусалась и царапалась. Поднялся сильный ветер, как будто сама природа защищала свою блудную дочь. Мирослав наотмашь ударил Всемилу по лицу своим огромным кулаком, видимо, чтобы успокоить ее. Или чтобы проучить?
Я вздрогнула, задрожала, как осиновый лист, видя, как сестра обмякла, осела в его руках. Я видела, как после он долго целовал ее лицо, шептал что-то на ухо, а потом посадил перед собой на лошадь и повез к дому. Мне было очень страшно, ведь я взяла и в один миг разрушила чужую жизнь.
Сначала я бросилась на землю и отчаянно зарыдала. Всемила возненавидит меня, когда узнает… Но это было не главное. Главным было то, что я сделала свою сестру несчастной.
Потом я подумала о Григории и со всех ног побежала в Агеево. Опустив заплаканные глаза в землю, словно рассматривая свой мокрый от росы сарафан и босые ноги, я прошептала ему, что Всемила не придет. Он тоже опустил голову, а потом отвернулся. Я думала, что он плачет, но он достал из-за пазухи свернутый листок бумаги и протянул мне. Глаза его были серьезными и сухими:
– Сохрани это. Там написан мой адрес.
– Зачем? —удивленно