Сергей Е.ДИНОВ

Пастель для Галатеи


Скачать книгу

с кроссвордом, на газетную скатерть выложили хлеб с тмином, сыр с дырками, огурцы из банки заспиртованные. Водку раскупорили. Тут, на зло, начальник нагрянул. Куда водку прятать? Эх, не угощать же?! Правильно. В покойника спрятали. Такой ужас. Прости их, Господи, грешных.

      Женщина за машинкой продолжала всхрипывать, но уже будто плакала и всхлипывала от смеха одновременно. Под одеялом надсадно кашляли, грязно ругались. Марат со злорадством продолжал:

      – Ах, не поверите!.. такой смирный начальник всегда был, а тут дикий, нервный, злобный явился! Нагоняй устроил: тело срочно на вынос! Срочно! Скандал! У родственников, представляете, зять в министерстве нелегкой промышленности! Вчера закрытие – не отдали, сегодня – уже обед, не отдают! Уволят всех подряд из морга! Ах, не знаю, что сказать, стали зашивать. Начальник стоит рядом столбом. Следит, волкодав. Но санитары сообразительные: горлышко с пробкой не зашили, на животе оставили. Думали, начальник уйдёт, водку можно будет в трубочку высосать. Начальник не ушёл. Так и пришлось покойника с поллитрой в животе выносить. А бывший-то, к слову сказать, к спиртному сам пристрастие пагубное имел, отчего, говорят, и помер. Цирроз нашли, отёк легких… Как вам такая дикая история? Нравится. Вижу. В твоем духе, Лита, – обратился Марат к цветастому горбу под лоскутным одеялом. – Покупаете, значит. Я так и думал.

      Марат забрал обратно все деньги со стола, вздохнул обречённо:

      – Вод как. Опять буду должен. Прости, Надежда. Не водись с ней, с этой ядовитой мимозой. Ты – другая. Чувственная. Искренняя. Она – злая, манерная, кровожадная. Выпьет, высосет тебя до донца. И оставит, бросит. Прости-прощай.

      Марат вышел из комнаты. Женщина-сценарист тяжело поднялась из-за пишущей машинки, огляделась. Словно старая больная сова, принялась нелепо взмахивать рукавами старой вязанной кофты, подпрыгивать, приподниматься на носках в фантастическом пересечении лучей, высветившим её убогое жилище, будто пытаясь взлететь, исчезнуть, покинуть этот чудовищный и несправедливый мир.

      Экскурс

      Тяжёлые фасады домов сумрачно нависали над каналом. К Сенной площади, рынок на которой в дореволюционное время звался «Брюхом Петербурга», ещё не добрались нынешние реформаторы. Не было новых вывесок магазинов, не было разномастных торговых ларьков. Этот район доживал последние дни патриархального запустения. Притих перед новым пришествием варваров.

      По тротуару набережной вышагивал худой Кирпичиков, кутаясь в долгополое пальто, напоминающее шинель. Уродливая, фетровая шляпа на его макушке хлопала под ветром ломаными полями. Снова было серо и сыро в Ленинграде-городе, а нынче снова -Петербурге. Снова дул пронизывающий мокрый ветер.

      Кирпичиков хрипло покашливал в кулак.

      – Можете себе представить, – прокричал он, будто обращаясь в пространство, – во времена Достоевского вода в Екатерининском канале была настолько чистой, что бабы с этих спусков воду брали для самоваров? А там, извините, – он махнул растрёпанным рукавом назад, – мы миновали