type="note">[429], в Берлине во многом определились с ответом на вопрос – куда, на Восток или на Запад, двинуть части вермахта {74}. Польша, со своей стороны, следовала фундаментальному принципу внешней политики: не вступать в союз с одним из великих соседей, направленный против другого соседа.
Между тем обострение ситуации на континенте подталкивало западные державы к пониманию, что остановить угрозу без участия СССР не удастся. В Лондоне и Париже, не теряя из вида возможность переговоров и компромиссов с Германией, озаботились привлечением Москвы к «политике гарантий». Последовало англо-французское предложение о сотрудничестве в противодействии германскому давлению на Польшу и Румынию и, возможно, на другие малые государства. 17 апреля СССР выразил готовность заключить договор о взаимопомощи, а также военную конвенцию, гарантировавшую безопасность Польши и других его соседей. Открывалась перспектива англо-франко-советских переговоров. Советское правительство настаивало на взаимности обязательств, рассчитывало стать равноправным участником совместных решений, которые будут касаться ситуации в Восточной Европе и конкретно Польши; Москва была заинтересована в улучшении двусторонних отношений с Варшавой{75}. Тогда же, в начале апреля 1939 г., в советской внешнеполитической концепции появилась идея «платы» партнеров за оказанную им советскую помощь. Идею сформулировал М. М. Литвинов: «Мы отлично знаем, что задержать и приостановить агрессию в Европе без нас невозможно, и чем позже к нам обратятся, тем дороже нам заплатят»[430].
Западные державы не проявляли готовности учесть советскую позицию и заключить военно-политический союз с Москвой. Они полагали, что длительными переговорами смогут, с одной стороны, «удержать Германию от войны в 1939 г. и затруднить возможное советско-германское сближение», а с другой – подвести дело к тому, «чтобы СССР принял на себя тяжелейшие обязательства без всякой взаимности и гарантий». Речь шла о том, чтобы добиться от СССР одностороннего обязательства помогать Польше и Румынии по их первому требованию, в тех формах, которые они укажут, и без обязательств Англии, Франции, Польши и Румынии в отношении СССР. В случае военных действий он автоматически оказывался бы в состоянии войны с Германией и без надежных союзников[431].
В советском руководстве серьезно сомневались, что Англия и Франция действительно окажут реальную военную помощь «в определенных обстоятельствах». К маю 1939 г. созрело убеждение в необходимости перемен во внешнеполитическом курсе. Был сделан выбор в пользу политики лавирования между противостоявшими группами государств Европы и достижения соглашений и союзов с теми, кто будет предлагать условия, выгодные с точки зрения национально-государственных интересов СССР. Олицетворением перемен в советском курсе стало освобождение М. М. Литвинова с поста наркома иностранных дел СССР. 3 мая пост занял В. М. Молотов, который, как и Сталин, не был сторонником сближения с западными державами