посмеялось и убежало,
И будет теперь за грудью грудь
Прокалывать ядовитым жалом.
Он сотворил её из эфира –
Любовь, длинноволосую Деву,
Дал ей голос, слова и лиру,
А она погубила Адама и Еву.
И Бог пожалел за своё творение мир,
Хотел обратить в исходное вещество,
Но как увидел милое существо,
Так до сих его не вернул в эфир.
Странник в сердце
У нас сегодня завтрак на траве,
И мне всё нравится: Париж, тепло.
И через облака, как иногда, через стекло
В знамение преображен обыкновенный свет.
Упала роза ниц, в пруду отражена,
Наполнен влагой листовой сосуд.
Ты предлагаешь мне вина,
И, будто роза та, ты смотришь в – от же пруд.
Ты сломан, как она, такой же злой рукой,
Дух увядания к твоим губам склонён,
Ты счастлив для меня, как мог любой другой,
Как будто мы не гости, мир не сон.
Ты просишь о любви, но вечно одинок
Мой странник в сердце, ищущий приют.
Он снова сбился с ног,
Но тишина в ответ – он не был принят тут.
Очередное
Ты больше лжёшь, чем любишь,
Но я не против – лги!
Господь нас сотворил из плоти,
И человек рождается нагим.
Я лгу сама,
Абсурдно спорить с тем, что старше нас –
Любовь и грех. И ангелы влюблялись,
И до сих пор вопрос, что есть успех.
Успешны, кто ушли, успешны, кто остались?
Какому солнцу верить, к какому пасть ключу,
Пить воду алчно, где страх, где охладелость?
Я отгорела – я не хочу,
Ты просишь объяснить –
тебе какое дело?
Луг
Она была глупа и молода,
Ей был к лицу каприз.
На ней любовников стада,
Как на лугу, паслись.
Она ходила по утрам
Пить кофе на Тверской
И у окна по вечерам
Ждала друзей с тоской.
Когда заглянет кто-нибудь,
Наивна страсть была.
И, обнажив развязно грудь,
Она потом спала.
Мы
Мне холодно в толпе,
Мне видеть тяжело,
Как мертвецы, качаясь на столбе,
Играют прахом на живом.
К ним столько глаз обращено
И много так ножей
В руках, чтобы держать вино
И чьё-то неглиже.
Мне иногда до слёз смешны
Желания людей.
Когда есть первый дух весны
И роза у камней,
Зачем смотреть в глубокий гроб,
Зачем на плаху лезть?
И до, и после – хоть потоп,
Мы есть, пока мы есть.
Не вспомнят, выбросят, клянусь,
Нас вехи и века.
Но мы с тобой живём, пока
В нас не иссякли честь и грусть.
Я вижу взрослых и детей,
Мужчин и женщин.
Чем больше вижу я людей –
Хотелось меньше б.
Палеолит
Пещера